До XVIII в. с Арбатской площади открывался вид на всю ширь Кремля; с застройкой дворцами улиц и переулочья между Никитской и Волхонкой остались видны только кремлевские башни. Но через Арбатскую площадь по-прежнему шел путь к Кремлю, а следовательно, и прогуливавшихся детей, для которых она становилась границей архитектурных представлений. На Арбате и в его переулочье преобладали небольшие дома, в Белом городе - постройки дворцового типа (о них восхищенно писал Стендаль). И это отражено в "Воспоминаниях о Царском Селе", первом стихотворении, напечатанном за подписью А. Пушкина (1815). Он пишет о послепожарной Москве:
Где прежде взору град являлся величавый,
Развалины теперь одни:
Москва, сколь русскому твой зрак унылый страшен!
Исчезли здания вельможей и царей,
Все пламень истребил. Венцы затмились башен,
Чертоги пали богачей...
Мимо этих "чертогов" по Знаменке или Воздвиженке направлялся мальчик Александр Пушкин с верным своим дядькой Никитой Тимофеевичем Козловым (в какой-то мере прототип Савельича из "Капитанской дочки") к саду Пашкова дома и к Кремлю. Той же дорогой через 10 - 12 лет ходили к Кремлю и мальчики Лермонтов и Герцен, позднее Лев Толстой и Михаил Салтыков (Н. Щедрин), и показательно, что тема первых сочинений некоторых из них - Кремль, его слава.
Тихую и сонную площадь конца 1830-х годов Л. Толстой опишет в повести "Отрочество", а революционные события декабря 1905 г. в этом районе запечатлятся в романе "Жизнь Клима Самгина" М. Горького.
Весной 1909 года, к столетию со дня рождения Гоголя в торце бульвара был поставлен памятник писателю работы Н. А. Андреева (мастерская скульптора и рисовальщика находилась в Большом Афанасьевском переулке, в доме 27, что отмечено памятной доской). Установке памятника предшествовал конкурс (проекты демонстрировались в саду дома художника-коллекционера И. С. Остроухова в Трубниковском переулке), широко собирались средства. К открытию монумента подготовили программы научных заседаний, спектаклей, концертов. На сохранившихся фотографиях Арбатская площадь буквально заполнена людьми*.
На пьедестале памятника - барельеф, изображавший героев гоголевских произведений - от ранних до "Мертвых душ". Для фигуры Тараса Бульбы Андрееву позировал В. А. Гиляровский, король московских репортеров, "дядюшка Гиляй", тогда постоянно писавший о событиях и бытовых особенностях московской жизни, позже запечатлевший их в книге воспоминаний "Москва и москвичи".
Памятник изображал Гоголя именно тех мучительных для писателя лет, когда жилищем его был дом на другой стороне Арбатской площади (ныне дом N 7а по Никитскому бульвару; памятная доска сообщает о месте и дате кончины писателя). Памятник сразу же вызвал разноречивые оценки, правда, более в идейном, чем в художественно-изобразительном плане. Илья Репин, смотревший на него, конечно, прежде всего глазами художника и психолога-портретиста, оценил его очень высоко: "Трогательно, глубоко и необыкновенно изящно и просто. Какой поворот головы! Сколько страдания в этом мученике за грехи России!" Захотел увидеть памятник и Л. Н. Толстой, впервые после отъезда в 1901 году в Ясную Поляну снова оказавшийся в Москве вечером 2 сентября 1909 года.** Уже утром следующего дня он по дороге на Брянский вокзал (откуда отправлялся в подмосковное имение у станции Крекшино, где жил В. Г. Чертков, которому запретили тогда въезд в Тульскую губернию) останавливается на Арбатской площади, внимательно осматривает памятник и говорит: "Мне нравится - очень значительное лицо" (по дневниковой записи пианиста А. Б. Гольденвейзера)51.
Этот с детства хорошо памятный пожилым арбатцам памятник, изображавший сидящего в грустной согбенной позе мыслителя и установленный на особой площадке, украшенной четырьмя фонарями со львами у подножия их, в 1952 году, к столетней годовщине со дня кончины Гоголя, заменили другим, гораздо менее выразительным, работы скульптора Н. В. Томского, но зато явно более отвечавшим понятиям о "социалистическом реализме" и о том, каким должен видеться советским людям классик литературы прошлого века, с надписью: "От правительства Советского Союза". В книге П. В. Сытина о московских улицах, изданной в 1952 году, в угоду официальному толкованию написано, что если на памятнике 1909 года Гоголь изображен "больным физически и нравственно", то на новом памятнике "во весь рост, в полном расцвете сил"52.
Прежний монумент отправили сначала на кладбище отставленных скульптур в Донской монастырь (там уже были барельефы снесенного Храма Христа Спасителя) и лишь в 1959 году вернули на Арбатскую площадь, но уже в скверик у дома, где провел последние четыре года жизни и 12 февраля 1852 года скончался Гоголь. Взаимодействие событий общественно-политической и культурной жизни, как и подчинение их вкусам одного властелина, здесь зримо очевидно! Недаром на заре "оттепели" этот эпизод послужил поводом публичного фрондирования московской интеллигенции. На одном из капустников архитекторов показывали московские памятники писателям в рост - Пушкину, М. Горькому, Маяковскому, а когда очередь дошла до Гоголя, последовала реплика: "Нет, лучше сядьте". Эта, по нашим временам, более чем невинная сценка в те годы казалась дерзостной, и рассказ о ней был у многих на устах.
На Гоголевском бульваре просматривается ограда и за ней дома двора дома N 31. Там в перестроенном после пожара особняке открылась в 1872 году первая в стране женская классическая гимназия С. Н. Фишер, где обучались гимназистки по полному курсу мужских классических гимназий с двумя языками - древнегреческим и латинским (затем для нее выстроили здание в переулке у ул. Остоженки). Этот педагогический эксперимент вызывал международный интерес - в числе иностранных гостей, посетивших гимназию, был бразильский император Педру II (в 1876 году.) Преподавать историю туда приглашали молодых людей, ставших позднее видными учеными и общественными деятелями: В. А. Гольцева (1873 - 1875 гг.), Н. И. Кареева (1875 - 1877 гг.)53.
С 1910 года в другом корпусе дома N 31 помещалось издательство "Мусагет", где готовили к печати произведения писателей-символистов (Андрея Белого и других) и труды московских философов. Появлялись и петербуржцы: А. Блок, Вячеслав Иванов (в начале 1910 г. "давали гостю ужин в "Праге"54). Издательство после революции прекратило существование. Руководитель его В. В. Пашуканис много сделал для спасения в первые годы советской власти памятников культуры в оставленных владельцами усадьбах. В начале 1920-х годов он пал жертвой репрессий***.
В соседнем, тоже видном с площади, доходном доме богатых квартир N 29 в глубине бульвара после переезда правительства в Москву в 1918 году (левый подъезд, квартира 12) располагался Народный комиссариат национальностей, возглавляемый И. В. Сталиным. Здесь начала работать секретарем-машинисткой ставшая затем его женой Н. С. Аллилуева (мать Василия и Светланы Сталиных).
В доме 1 по Арбатской площади поселился по окончании университета в 1860 году и жил там до отъезда за границу (1862) будущий глава московской школы физиков, организатор первой в России учебно-исследовательской физической лаборатории А. Г. Столетов.
* События тех дней описаны и в воспоминаниях Б. К. Зайцева 1931 года "Гоголь на Пречистенском".
** Утверждение в книге Я. М. Белицкого и Г. Н. Глезера, будто бы "на праздник открытия памятника приехал Лев Николаевич Толстой, которого власти "забыли" пригласить на торжества",50 ошибочно.
*** Во втором выпуске "Арбатского архива" предполагается опубликовать статью Е. Кончина о трагической судьбе В. Пашуканиса.