Надо подвигаться дальше*. Смотрим в глубину улицы: она длинная, но до конца ее не видно: она заворачивает направо. Общий вид при беглом взгляде обычный, современный, масса домов новые, но огромных "небоскребов"8, как любят говорить в Москве, пока (в верхней части) не видно. Но при сосредоточении внимания сейчас же выявляются остатки прошлого.
По правой стороне тотчас же бросается в глаза особняк желтого цвета с фронтоном и белыми колоннами, небольшой, с мезонином, отделенный от улицы палисадником за решеткой, характерный по стилю для перехода от XVIII к XIX в., точнее для начала XIX в. ("дворянский ампир"). Подъезд расположен сбоку, за воротами, во дворе. Дальше вглубь развертывается довольно просторный, характерный хозяйственный двор с различными службами: очень цельная, реалистическая обстановка деревенского помещичьего дома-двора средней руки, перенесенного в город с переселением сюда и своеобразия бытового склада - законченной особности и уюта: все под рукою; живут в городе (удобно), но и отгородились от него (все свое во дворе).
Невольно всплывают в сознании этюды жизни семейства Лариных из "Евгения Онегина". Но тут же опять возникает методическое недоумение: можно ли, и в какой степени, и в каком качестве пользоваться при монументальных исторических экскурсиях литературным материалом, иллюстрировать их чтением отрывков. У нас об этом шел большой спор на вечерней беседе после экскурсии. Москвичи опасаются таких чтений, петербуржцы горою стоят за них**.
Картинка, во всяком случае, нарисовалась конкретно-яркая. Но она тотчас же затуманилась разочарованием: дом, который только что так напомнил нам дворянскую старину, оказывается новым: он построен по плану современного архитектора братьями Абрикосовыми под старый лад. Какая досада! Не памятник, значит, а декорация. Снова (и на этот раз остро) возбуждался вопрос: допустимо ли пользоваться, хотя бы временно (руководительница открыла секрет, только когда мы окончили обзор усадьбы), такою "мистификациею", скрыванием реальной новизны объекта наблюдения под иллюзиею его "похожести" на старину? (Иллюзия поддерживалась архаизациею всего целого современным разрушением.) Мы склонны были думать, что нет.
Утешение и оправдание находилось в том, что почти рядом стоит за деревянною решеткою уже подлинный сюжет дворянской архитектуры начала XIX в. - особняк Всеволожских, розовый с колоннами, в стиле позднего empir***. Его можно переставить воображением на место абрикосовского, сохранив ценность архаического образа от комплекса надворных построек последнего. На том мы и помирились. Дом Всеволжских - очень известный. В нем живали и бывали Киреевские9, Бакунин10. На фронтоне дворянский герб. Хороши классические медальоны фасада, дом деревянный, одноэтажный, но с антресолями сзади, под одну крышу с фасадом: там были низенькие детские. Говорят, дом и внутри хорошо сохранился11.
Еще несколько ниже по той же (правой) стороне, если войти во двор одного из следующих домов, вытянутых по линии улицы, то перед нами обнаружится между двух садов расположенный, с красивым въездом к парадному крыльцу, видный и пышный дом князей Волконских (даже при нынешнем запустении). Это средний тип между сравнительно скромным особняком Всеволжских и грандиозным по размерам плана бывшим дворцом Елены Павловны, насколько можно по нем судить по сохранившемуся окружению. Кругом - великолепные остатки обширной, когда-то благоустроенной дворянской усадьбы.
По направлению к реке поверх полуразрушенных, а то и совсем снятых заборов - и прямо, и налево, и направо - ощущаются целые ансамбли таких же дворянских оседлостей с церквами среди них, очевидно, составляющих особенность заселения всего изучаемого "конца". Это определенный, выразительный пейзаж старой дворянской Москвы.
Материал, который дает Остоженка для восстановления такого образа, обнаруживается очень богатым, представляющиеся типы многоразличными. Так, по той же правой стороне до прошлого года сохранился смиренный пережиток этого колоритного прошлого - дом Коробкиных12. За деревянным забором, в густой тени деревьев стоял вросший в землю, как гриб, старенький домик, в два тройных (итальянских) окна, обитый тесом "под камень" (шашками). Небольшая усадебная земля занята ветхими деревянными надворными постройками. Тут же стояла собачья конура. От домика тихо веяло самыми первыми годами XIX в. Чудом держался замечательный образчик жилищ "малодушных" дворян старого времени. В последнюю зиму он пал жертвою топливного вандализма****.
При таких обильных наглядных впечатлениях вполне уместно экскурсии остановиться, сделать передышку, пристроиться в уголке и побеседовать - "методом живого слова" (москвичи очень дорожат терминологиею), как слагалась московская дворянская старина. Образовались первые поселения дворян в городе очень рано; в этой части, должно быть, уже в XVII в., когда местность обнесена была валом, будучи, вероятно, еще в значительной степени пустынною; это делалось для защиты царских угодьев, возникшего вторичного посада и отдельных деревень или сел. Все сначала шло медленно, но темп колонизации Москвы дворянами ускорился вместе с подъемом значения сословия, увеличением его средств и расширением вольностей, особенно после их раскрепощения13, и, наоборот, усиления крепостничества крестьян в XVIII в. Тут-то они и стали переносить в город свои деревенские гнезда, то есть устраивать здесь, в Москве, их повторения. При этом сохранилась живая связь городской усадьбы с деревенскою. Материал для описания старого дворянского быта в городе изобилует у наших писателей-художников (яркий образец - "Война и мир") и в мемуарной литературе. Вслед за обоснованием в городе самих усадеб, вместе с развитием образованности сословия, особенно после соприкосновения дворянства с западноевропейским миром (после Отечественной войны)14, произошло расширение их вкусов, потребность в комфорте, в украшении жилищ средствами изящных искусств.
Можно отметить тут же еще один характерный пережиток далекой старины: это название одной церкви, возвышающейся несколько ниже по Остоженке: она сама XVII в., но носит имя, может быть, еще более древнее - Успенье, что в селе Семчинском15. Это село было великокняжескою вотчиною (Иван Калита уже упоминает о ней в своей духовной). Весь берег Москвы-реки был некогда собственностью великих князей (упоминаются в грамотах Самсоньевские поемные луга у села Семчинского). Дворянам, вероятно, постепенно жаловались участки под усадьбы для заселения Москвы.
Если, следуя все дальше вниз, смотреть в переулки, то получаются также напоминания о прежнем: открываются тихие захолустные уголки, захудалые домики, заборы, зеленая травка или чистый снежок, смотря по сезону, река вдали. Когда взор возвращается к главной улице, часто чувствуется несоответствие с названием ее, уносящим в сельское прошлое. Теперь видим мостовую, рельсы трамвая, поднимающиеся банальные кубы-дома.
*Выходя на улицу, невольно бросаешь взор прямо напротив, на длинное здание, суровое, но эффектное, уходящее за угол назад на Зубовский бульвар. Это Провиантские склады интендантства, построенные знаменитым действовавшим в Москве архитектором - "классиком" Джиларди7 в 30-х гг. XIX в. (Может быть, тут и раньше находилась подобная же хозяйственная постройка.) Их нельзя не заметить (и не заинтересоваться), хотя они и отклоняют от темы или, по крайней мере, от порядка экскурсии. Потому-то не приходится обойти их молчанием: неизбежно при расположенных по топографическому приему экскурсиях иногда делать скачки или нарушать незыблемую стройность и последовательность плана: невозможно же опять возвращаться назад. Но надобно соблюдать экономию: руководительница умеет ограничиться необходимым при эстетической оценке архитектурного памятника, да и сам создатель его был очень сдержан в украшении делового фасада.
** У нас было несколько подобных бесед в Москве; они дали много не только бодрости и воодушевления, но и знаний, понятий, выводов.
**** Краски для описания дома Коробкиных почерпаю из той же книги "По Москве", в которой содержится немало хороших рисунков, штрихов и исторических справок для той же Остоженки.