Самоценная* "биографическая география" (Цявловский) поэта, мозаика пушкинских адресов Среднего Арбата - как попавших в поле зрения художника, так и оставшихся "за кадром" - в свою очередь лишь приоткрывают завесу над акварелью Нечаева. Что за дом, который остался невидим на акварели, как кулисой прикрытый воротами и портиком соседнего флигеля? Здесь, по-видимому, у окна второго этажа, за столом с пюпитром или за мольбертом скрывается неизвестный нам наблюдатель - автор акварели. В каком месте усадьбы стоял дом, кому она принадлежала? Кем, когда, по какому поводу выполнена акварель?
Чтобы ответить по крайней мере на один из этих вопросов, обратимся к архивным источникам. По плану участка 1821 года10 главный дому усадьбы выходит на красную линию улицы, причем "крыльцо", т. е. "подъезд" (как и на акварели Нечаева!), обозначено слева от дома. Согласно экспликации к плану, здание было двухэтажным. (Однако отметим, что каменный полуподвал нередко принимался за этаж, и, как мы увидим позднее, дом был деревянным одноэтажным на каменном подвале с антресолями.) Эти выкладки важны при вычислении ракурса, точки зрения автора. Если учесть значительный отход от красной линии и гипертрофированную ширину улицы на акварели, то можно предположить, что работа выполнена из бокового антресольного окна одноэтажного, стоящего на красной линии дома.
Забегая вперед, скажем, что история "дома с воротами" (того, из которого сделано изображение) любопытна и безотносительно к акварели Нечаева. Одним из его последних владельцев был брат известного путешественника Пржевальского. Среди жильцов дома находим, в частности, семью Ал. Стефановича Хомякова, будущего славянофила, с которым Пушкин встречался у Елагиных, у Д. Веневитинова, и семью историка Д. Н. Бантыш-Каменского, знакомство с которым Пушкина относится к 1831 году. Собственно, договор о найме "нашего" дома женой историка Бантыш-Каменского и является первым упоминанием о нем именно как о владении Нечаевых:
"Тысяча восемьсот двадцать девятого года августа 20 дня я, нижеподписавшаяся действительная статская советница Елизавета Ивановна дочь Бантыш-Каменская, заключила сие условие по данной от г-жи коллежской асессорши Юлии Александровны Нечаевой доверенности... в том, что наняла я... для жительства своего деревянный одноэтажный с антресолями дом... с кухней, прачечной с подвалом... и в протчем весь без остатку..."11 (Отметим имя коллежской асессорши Юлии Александровны Нечаевой.)
Следующий по времени документ, в котором фигурируют Нечаевы, - договор 1830 года о найме дома в Кривом переулке неким коллежским асессором Николаем Ивановичем Нечаевым12. Естественно, возник вопрос: не родня ли коллежский ассесор Нечаев коллежской асессорше Нечаевой, о которой шла речь выше, и не приходятся ли они оба родителями автору акварели? (Почерк автографа-договора был скреплен подписью Н. И. Нечаева - выдавал руку человека старшего поколения, учившегося письму в XVIII в., но уже употреблявшего скоропись, и делал эту гипотезу допустимой.) Догадка подтвердилась. В Исповедной ведомости Николоявленской церкви за 1831 год (ЦГЙА) находим как бы "семейный портрет" Нечаевых. В ней значатся "коллежский асессор Николай Иванович Нечаев 44 лет, жена его Юлия Александровна 34". Здесь же первое упоминание о будущем авторе акварели: "Владимир II лет", его братья и сестры: Александр 8 лет, Ераст 5, Карелия, Нина, Вера, Зинаида13. Запись не только дает приблизительный год рождения автора: 1820-й. Полный перечень всех членов семьи Нечаевых позволил начать поиск родословной.
Генеалогия Нечаевых оказалась достаточно разветвленной. Существовали боровские Нечаевы, предки Достоевского, казанские, тверские. Известен Степан Дмитриевич Нечаев, декабрист, который в 1825 году жил на Арбате в доме Насакиных. Надежда Ив. Салтыкова, урожд. Нечаева, фигурирует в одной из надписей редких книг ГМП**.
Родословную "наших" Нечаевых удалось найти в фонде Чулкова в архиве Литературного музея (указанием на этот источник мы обязаны О. В. Рыковой, зав. сектором ГМП). Оказалось, что это ветвь симбир-ского дворянства; наследственное владение - село Новоспасское Сыз-ранского уезда Симбирской губернии; Николай Иванович Нечаев, отец автора акварели, показан здесь потомком в четвертом колене некоего Ивана Нечаева14. Согласно найденной росписи, со смертью Владимира Николаевича Нечаева, художника, прекратилось мужское потомство семьи*** и фамилия их была высочайше присоединена к имени Амбра-занцева (племянника Николая Ивановича Нечаева)15.
Оставалось выяснить, какова была судьба автора, не сталкивался ли он на "жизненных браздах" с людьми, имевшими отношение к Пушкину.
Единственные сведения об авторе, которыми мы располагали, - запись, сделанная на обороте паспарту акварели, хранящейся в фондах Всесоюзного музея Пушкина, рукой, как мы предположили, Ераста Николаевича Нечаева: "Нечаевым. Вид из дома нашего на ул. Арбат в Москве, рисованный братом моим, поручиком Конногвардейского полка, Владимиром Николаевичем Нечаевым, умершим в Неаполе 1846 г. марта 24. Положен там на Аглицком кладбище. Незабвенного друга драгоценная память". Биографическая подробность - "поручик Конногвардейского полка" - побудила нас обратиться в Военно-исторический архив, где удалось найти формулярный список В. Н. Нечаева16. Он учился в петербургской Школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров17 (которую в 1843 году закончит его брат Александр); служил в Конном полку (с 1844 года полком командует П. П. Ланской, ставший в том же году мужем Н. Н. Пушкиной). С 1845 года В. Н. Нечаев - адъютант главнокомандующего Отдельным кавказским корпусом графа М. С. Воронцова, известного по эпиграмме Пушкина, и участник Даргинской экспедиции против горцев. Об этом походе существует обширный свод мемуарных свидетельств. В одном из таких "воспоминаний" - "Записках" гр. К. К. Бенкендорфа - находим упоминание об адъютанте гр. Воронцова Нечаеве: "Еще ранее, лишь только завязался бой, гр. Воронцов послал ко мне своего адъютанта, Нечаева..."18. Не исключено, что тяготы похода в Дарго расстроили здоровье В. Н. Нечаева. Около 1846 года он едет за границу и, если верить записи на обороте паспарту, умирает в Неаполе.
Биографические сведения о В. Н. Нечаеве (его жительство на Арбате с 1831г., учеба в Школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров приблизительно с 1836-го по 1839 год) позволяют определить дату написания работы: 1831 - 1836 гг. Автору в эти годы примерно 11 - 16 лет. Это обстоятельство в какой-то мере объясняет дилетантизм почерка художника и романтический настрой, который присутствует в акварели.
Конечно, тайна акварели В. Н. Нечаева до конца не разгадана. Невыясненным остается ряд вопросов, которые касаются и судьбы ее автора, и судьбы самого листа, и повода к созданию акварели; хотелось бы сузить временные рамки ее написания. Тем не менее некоторые выводы можно сделать уже сегодня.
Необходимо подчеркнуть, что картина В. Н. Нечаева - единственное известное в настоящее время изображение Арбата, выполненное при жизни Пушкина. В этом, вероятно, ее основное значение.
Участок Арбата, представленный на акварели, в известной степени дополняет наше представление о пушкинской Москве. Он связан с окружением поэта, его современниками, одним из которых был и юный автор акварели.
Биографические связи автора, история бытования листа, само обаяние работы делают акварель В. Н. Нечаева уникальным памятником дворянской культуры пушкинской поры.
* "Окружение Пушкина органически входит в его биографию и творчество, - утверждает автор известного словаря "Пушкин и его окружение" Л. А. Черейский, - и наше понимание его наследия во многом зависит от того, насколько мы знаем ту среду, в которой он жил и работал". (Указ. соч. Л., Наука. 1988. С. 3.)
** Сообщено ст. научным сотрудником ГМП О. В. Асниной.
*** Не ошибка ли это автора "Родословной"? Александр Николаевич Нечаев, подпоручик лейб-гвардии Егерского полка, действительно умирает в феврале 1846 года, за месяц до кончины брата. Остается младший в семье Ераст Николаевич, умерший "в молодые годы от чахотки", однако точная дата его смерти нам неизвестна.