Стоит людям раз усвоить неверное мнение, раз
признать его за несомненную истину, - тогда
их уже невозможно вразумить, как невозможно
разборчиво писать на перепачканной бумаге.
Т. Гоббс
“Представителя какой профессии чаще всего ругают?” - задали вопрос участникам телевизионной игры “Сто к одному”. Заранее предвижу ответ. Так и есть! Двадцать пять человек из ста опрошенных ответили: милиционера. Чуть меньше ругают продавцов. Слова Маяковского “Моя милиция меня бережет” больше цитируются как издевательство. Я бы эту нелюбовь сравнил еще с одним распространенным явлением - почти патологической ненавистью к москвичам жителей регионов, граничащих со столицей. Они считают, что именно москвичи виноваты во многих их бедах.
Действительно, милицию не очень жалуют. На это есть причины, многие из которых выходят за рамки простых объяснений, типа “милиция сама такая...”. Они основаны как на противоречиях, в условиях которых приходиться работать милиции, так и на некоторых исторических и психологических аспектах. Сегодня милицию не любят в такой степени, в какой не любят власть, несправедливо полагая, что это одно и то же. На самом деле милиция только один из инструментов власти, а поэтому чаще не вправе выбирать между несколькими решениями.
Всякое государство, а значит и его учреждения, являются инструментом насилия над личностью. Несмотря на то, что люди сами решили подчиняться определенному порядку, в жизни, когда дело доходит до выполнения каждым установленных правил, возникают проблемы. Живем по принципу “кто угодно, только не я”.
К милиции отношение то же. Когда человеку плохо, он идет в милицию. Когда плохо другим и нужна его помощь, - предпочитает с правоохранительными органами дело не иметь. И даже не потому, что боится, а просто потому, что хлопотно. Вы, возможно, сами были свидетелями какого-либо происшествия, например, дорожно-транспортного, когда автомобиль сбил человека. Вы хорошо разглядели событие. Но вы отходите на безопасное расстояние и думаете, что в конечном итоге - это не ваше дело. И вот, через несколько минут, на месте происшествия оказывается один потерпевший и милиция. И нет гарантии, что ухарь-автолюбитель понесет справедливое наказание. Мы забываем, что несправедливость иногда рождается и от бездействия и что она рано или поздно может коснуться и нас самих. Мир так устроен, что даже очень опытная организация профессионалов с трудом может защищать общество без помощи самого общества.
Ситуация с репутацией нашей милиции не уникальна. Не жалуют и полицию многих европейских стран. Уж на что Англия с ее патриархальными традициями и трепетным отношением населения к закону, и та вынуждена создавать отряды быстрого реагирования, вооруженные огнестрельным оружием. Напомню, что не все британские полицейские имеют право на ношение и применение служебного оружия. Английские патрульные (бобби) не вооружены. Им приходится задерживать преступников с помощью призывов типа “... именем Закона” или вызывать на помощь вооруженных полицейских.
По размышлению, такое отношение людей к деятельности милиции любому покажется удивительным. Ведь милиционеры требуют соблюдения тех Законов, которые выбрали сами люди, что ж тут плохого! Но как гласит русская пословица, на весь мир и сам бог не угодит. Каждый конкретный человек, только пришедший в этот мир, застает мир уже созданным и законы признанными. И все их надо соблюдать, как бы они ни шли порой вразрез с его интересами. Недаром многие криминологи говорят о негативных последствиях чрезмерного нормирования человеческого поведения, о кризисе многих санкций за преступления, о необходимости поиска не репрессивных мер разрешения конфликтов. Но пока это только теория, а в жизни общество, развиваясь, продолжает создавать новые законы, ограничивающие в определенной степени свободу действий человека во имя общественного порядка и защиты жизни и прав большинства. И основа у них одна и та же - права одного человека кончаются там, где начинаются права другого.
Этому неприятию законов есть объяснение и субъективного характера. Оно основано как бы на внутреннем протесте любого человека не подчиняться установленным правилам, как у ребенка в семье всегда вызывает протест, казалось бы, справедливые требования родителей. С внутренним протестом надо уметь справляться. Одним это удается легко, потому что для них нельзя - значит нельзя, другим это трудно. Вот тут-то и виновата милиция, потому что мешает и наказывает. Какая уж тут любовь! Выполняя свои функции, милиция невольно наживает себе огромное количество врагов. Ведь только в Москве ежесуточно за различные правонарушения в отделы внутренних дел доставляется около пятнадцати тысяч человек, подавляющая часть которых привлекается к уголовной и административной ответственности. И как бы ни были справедливы в этом случае требования милиционеров, редко кто не сказал им вслед, а то и в лицо оскорбительное слово.
По тем же причинам легче проходит байка о милиционере, обирающем пьяного, чем факты бескорыстной деятельности сотрудника. И это понятно, ибо подобные высказывания бытуют в кругах людей не очень дружных с законом или беспринципных, в кругах, где признаком хорошего тона является отсутствие сомнений в том, что “менты нехорошие люди”. Именно они являются “разносчиками негатива о милиции”, а их в своей массе значительно больше, чем тех, кто имеет критический взгляд на жизнь. Поэтому не удивительно, что вся другая, большая и важная часть позитивной деятельности милиции остается за кадром, и обычному человеку либо не видна, либо она им просто игнорируется.
Ну а если с презрением в своей стране относятся к американскому полицейскому, на авторитет которого работает Голливуд с сотнями фильмов о благородном сыщике, всегда одолевающем зло, то что говорить о бедном российском милиционере, на голову которого сыплются последствия всех огрехов, допущенных социальной политикой в нашей стране, милиционере, которого в пере-строечных и постперестроечных художественных фильмах изображают каким-то недочеловеком. Русская пословица говорит: “Назови человека свиньей, он и захрюкает”. Покажите несколько раз человека в милицейской форме тупым и разнузданным, и все поверят, что это норма. Хорошее кино влияет на жизнь. Созданный в “застойные” годы сериал “Следствие ведут знатоки” показал следователя оперативника такими, что реальные сотрудники милиции стали меняться под воздействием кино в лучшую сторону. Начиная с какого-то жеста, перенятого у героя, и кончая появлением собственного более человечного, что ли, мнения. Сколько следователей тогда бросило курить! Вы скажете, что искусство отражает типическое, то есть часто повторяемое в жизни, общие, яркие черты. Справедливости ради следует сказать, что большинство авторов современных российских литературных детективов идут по другому пути. В них нет тех перекосов, какими грешат киноленты. Может быть, это оттого, что их авторы лучше знакомы с реальной жизнью - ведь многие из них сами работали или продолжают работать в милиции или хорошо знакомы с кем-либо из сотрудников правоохранительных органов.
Общественное мнение - штука коварная. Мы сами его создаем и сами от этого страдаем.
В прессе, телевизионных передачах с началом гласности на милицию обрушился шквал критики. Не проходило дня, чтобы в газетах не публиковался очередной скандальный материал. Складывалось впечатление, что самый опасный преступник сегодня в России - милиционер. И не мудрено. Надерганные отовсюду безадресные факты (тут в милиции пытали, там обирали, а здесь оскорбляли) прессовались, и без ссылки на мнение обвиняемой стороны сыпались со страниц газет.
Вал преступности, захлестнувший в перестроечные годы столицу, привел милицию в состояние некоторой растерянности. Наряду с увеличением количества всех преступлений появились совершенно новые их виды, особенно в экономической сфере. Вместо того чтобы поддержать милицию, оставленную один на один с преступностью, журналисты и представители общественности наперегонки стали соревноваться в том, кто больше соберет грязи о ней. В результате такого “обвала” черной критики у милиционеров опускались руки. Они стали чувствовать себя, как солдат Чонкин, забытый на посту. Я не говорю уже о лексике, которой были удобрены публикации и сценарии, самые невинные из которых как минимум содержали слово “мент”. Кстати, употребляя некоторые выражения в адрес милиции, многие просто не знают их первоначального смысла. Например, часто употребляемые “мусор" и “легавый" на тюремном жаргоне, то есть “по фене”, уходят корнями в дореволюционное время. Московский уголовный сыск, сокращенно МУС, дал начало первому прозвищу полицейских, а второе произошло от легавой собаки, изображавшейся на эмблеме этой службы. “Мент” - так на том же жаргоне называется тюремный надзиратель.
Тут же рядом с критикой милиции сформировался целый “бандитский” жанр, когда книги пишутся с позиции философии уголовников. Каждая страница такой книги - это гимн преступной жизни. Как это произошло? Видимо, некоторые авторы искренно считают, что в настоящее время философия уголовного мира популярна у молодого поколения и будет востребована читателем. Я не исключаю и случаев прямого финансирования криминальными структурами такого творчества. Примером может служить книга “Однажды в Солнцево” об истории развития известного в столице криминального сообщества - солнцевской преступной группировки. Эта книга написана если не по заказу, то с согласия мафии, на основе воспоминаний “авторитетов”.
Публикации о милиции удивляли и продолжают удивлять своей предвзятостью, некомпетентностью и эмоциональным характером. Складывается впечатление, что всех начинающих репортеров редакции газет “обкатывают” на криминальной теме, отсюда и “опусы”. А между тем, эта тема требует не меньшего профессионализма, чем, скажем, публикации на политические темы. Здесь нельзя обойтись заметками типа “Попал под лошадь”, хотя и в них уже можно допустить неточность. Довольно часто такие статьи появляются на основе личных обид журналистов или их близких. Кто-то из них в нетрезвом состоянии посчитал, что он не такой, как все, и ему все можно, а когда столкнулся с милицией, оказал неповиновение. Вернувшись из милиции, взялся за перо. В связи с этим я вспоминаю статью, опубликованную в газете “Вечерняя Москва”. Автор, Зубрилова Татьяна Ефимовна, в статье “Да, я фашист”, основываясь на мелком конфликте, который у нее произошел в магазине с его сотрудниками, ошибочно приняв их за милиционеров и не проверив этого, по сути, свела счеты с оппонентами, злоупотребив профессией журналиста. Безответственную статью она украсила ложной фотографией лица женщины со следами побоев. Представляете негодование людей, рассматривающих на первой полосе газеты фотографию женщины, избитой “милиционерами-фашистами”!
Надо признать, что нормальным взаимоотношениям между милицией и СМИ мешает различие задач, стоящих перед ними в освещении криминальных событий, а также то, что сотрудники милиции не всегда готовы к разговору с журналистом. Репортеры всегда находятся в поисках какого-либо интересного факта и, как правило, имеют четкое представление о том, что хотят. Основное противоречие между журналистом и милиционером заключается в том, что первый стремится как можно больше узнать, а второй не хочет все говорить. Эта проблема возникает не только оттого, что сотрудник милиции уклоняется от подробностей, чтобы не навредить следствию, но и потому, что не доверяет журналисту.
Дело в том, что в журналистике господствует принцип сокращения сложного. А это порой приводит к необоснованной сенсации или искажению сути содержания сообщаемой информации. Милицию такой подход объективно не устраивает. Тем не менее, журналисты не могут воспроизводить события без некоторой степени заострения и сжатия. В противном случае они едва ли могут захватить публику своими репортажами. Это надо знать сотрудникам милиции и принимать как должное. Это означает, что милиционеру надо быть готовым, что при разговоре будут подниматься не только положительные, но и негативные, связанные с конфликтом темы.
Однако это не означает, что милиционер должен только беспомощно реагировать, находясь во власти журналиста. Сотруднику милиции просто необходимо знать простейшие приемы, употребляемые в общении с представителями СМИ. Прежде всего, милиционер должен твердо знать, что он сам определяет, что говорить, а что нет.
Для справки. За 1998 год в столичной и республиканской прессе было опубликовано 111 статей и заметок критической направленности в адрес московской милиции (в 1997 г. - 86). Из них 75 содержат безадресную критику, а 36 касались конкретных событий, лиц и нуждались в служебной проверке. Проверки по ним проводились в соответствии с Указом Президента от 6.06.96 и Приказом начальника ГУВД г. Москвы. Из 36 только 11 публикаций нашли свое подтверждение. Большинство справедливой критики касается деятельности сотрудников территориальных отделов внутренних дел, которые допускают грубое и нетактичное обращение с гражданами, под надуманными предлогами не принимают заявления у граждан, сами совершают преступления.
Остальные 75 публикаций (83 %) носят неконструктивный характер. Это огульное и безадресное обвинение милиции в выполнении своих функций в рамках непопулярных Законов местной и республиканской власти. Это статьи, в которых журналист приводит факты, надерганные из разных статей без какого-либо анализа. Это также статьи, содержащие некомпетентные рассуждения о проблемных вопросах борьбы с преступностью. Много статей вышло с обвинением милиции в попустительстве "неонацистским и расовым проявлениям”. Поводом к этому послужили убийства гражданина Азербайджана в Лужниках и азербайджанца, торговавшего арбузами, избиение американского морского пехотинца и взрыв синагоги. Однако эти проблемы больше касаются прокуратуры и ФСБ.
В ГУВД Москвы очень внимательно относятся ко всем критическим выступлениям в СМИ. Естественно, что со многими публикациями в ГУВД не согласны, особенно если они касались конкретных событий, которые при проверке не подтвердились. В связи с этим службами ГУВД в 1998 году было отправлено в редакции 15 писем с требованием опубликовать уточнение или опровержение по той или иной информации. В этом случае милиция надеется не только на то, что таким образом она сможет добиться справедливости, но и на то, что редакторы газет сделают выводы в отношении журналистов, которые намеренно или из-за своей некомпетентности пишут материал, не соответствующий действительности. Но газеты не торопятся признавать свои промахи. На пятнадцать отправленных писем редакции опубликовали только четыре опровержения. Получается, что, за редким исключением, газеты не выполняют требование Закона о печати о праве на опровержение. Им закон не писан.
Получается, что критика в прессе направлена не столько против отдельных “нехороших” милиционеров, сколько против милиции в целом. Невольно вспоминаю высказывание одной журналистки, которая прямо сказала, что “для средств массовой информации, чем хуже в стране, тем лучше”.
Многие убеждены, что имидж милиции зависит от личного опыта общения с ней. В какой-то степени это верно. Но определяющим фактором формирования мнения о милиции у населения все же является не непосредственное общение с ней, а результаты знакомства с публикациями СМИ и информацией, полученной при межличностном общении. 06 этом говорят результаты изучения общественного мнения, проведенного среди населения Москвы, о деятельности органов внутренних дел.
На что надеются журналисты и общественные деятели, соревнующиеся в своих ядовитых высказываниях в адрес милиции!? Неужели они искренно заблуждаются, полагая, что это будет способствовать чистоте и профессионализму милиции? Легко критиковать милицию, игнорируя социальные проблемы страны. От негативного давления общественного мнения страдает больше честный милиционер, нежели непорядочный, которому все равно, что пишут о милиции, лишь бы не о нем. О Жегловых и Шараповых следует помнить журналисту - борцу за правду, готовящему беспроигрышный материал о злоупотреблениях в милиции. Также следует не раз убедиться, что каждое слово в такой статье - правда. Иначе наступает обратный эффект. В конце концов все честные сотрудники милиции уйдут, а их место займут любители легкой наживы, и тогда журналист будет прав, только никому от этого не станет лучше. Это подтвердили уже некоторые кадровые процессы, происходящие в милиции. Из милиции стали уходить опытные сотрудники. Одни от отчаяния, другие - из материальных соображений. Те, кто остался, постоянно натыкается на острые углы предвзятого отношения к ним, озлобляются и замыкаются в своем кругу. Отсюда и адекватная реакция... Вы скажете, что дыма без огня не бывает...
Главная