На войне, как известно, никто не интересовался национальностью, социальным положением или иными анкетными данными однополчан. Лишь одно слово открывало сердца, дарило нерушимую солдатскую дружбу. Это слово - земляк!
Таким фронтовым моим другом-земляком был майор Борис Сахаров. Мы всегда обживали с ним одну и ту же землянку, а после войны, когда наша 2-я ударная армия располагалась в Шверине на севере Германии, то и неплохой особнячок сбежавшего нацистского бонзы. До войны Борис успел окончить Московский институт тонкой химической технологии имени Ломоносова и в год его окончания стал кандидатом химических наук, специализируясь на малоизученной в то время отрасли - полупроводниках. Блестящий и бесстрашный офицер-разведчик, Сахаров был отмечен многими боевыми наградами. Уйдя в 1953 году в отставку в звании полковника, Борис Сахаров вернулся в родной Государственный научно-исследовательский и проектный институт редкометаллической промышленности, где работал до войны. За десять лет он прошел путь от младшего научного сотрудника до генерального директора.
Борис был необыкновенно красив и талантлив во всем: международный мастер спорта по шахматной композиции, высокопрофессиональный фотограф (лучших портретов, чем его работы, у меня дома нет), тонкий ценитель музыки (его фонотека еще в пятидесятые годы состояла из тысяч грампластинок), обладатель звучного баритона и прекрасный разносторонний спортсмен...
Скончался член-корреспондент Академии наук СССР, лауреат Ленинской и Государственных премий Борис Андреевич Сахаров в 1973 году, чуть-чуть не дожив до своего шестидесятилетия...
Стоя у его гроба, я подумал, что мы так и не успели с ним доиграть нашу главную арбатскую "фирменную" игру, которую начали еще осенью 1944 года на ораниенбаумском "пятачке", буквально с первых же дней, как Борис прибыл в наш разведотдел.
Суть ее заключалась в том, что мы по очереди на память шли от дома к дому, начиная с Арбатской площади. Требовалось назвать номер дома, описать внешний вид (этажность, цвет, количество подъездов), вспомнить вывески магазинов, мастерских, ателье, витрины, дворовые арки, "заглянуть" и в арбатские переулки. Естественно, следовало припомнить и известных людей, живших в том или ином доме.
Сначала мы "шли" по одной стороне, потом по другой. Никогда не "проходили" весь Арбат в один присест. Мы "обкатывали" каждый дом, стараясь не пропустить ни одну подробность. Шли, возвращались, снова шли. Очки засчитывались тому, кто поставит последний штрих в биографии и физиономии дома. Своего рода арбатский путеводитель - кто лучше знает родную улицу.
Нередко возникали споры, доходившие до высокого накала. Но потом мы постановили: спорные вопросы разрешим после войны. И верховным арбитром станет сам Арбат!
Мы аккуратно записывали в двух экземплярах наши расхождения, каждый твердо веря в свою правоту. Если не ошибаюсь, мы даже установили какой-то символический приз победителю...
Но игра осталась с нами на войне. Вернулись мы в Москву в разное время: я в сорок шестом, Борис еще через год. Потом я уехал работать в Карелию, а когда вернулся через семь лет, у каждого из нас были другие заботы. Правда, нет-нет, в суете дел мы с ним четко договаривались доиграть и выяснить победителя. Но дальше благих намерений дело не шло. Тем временем бумажки со спорными вопросами, естественно, потерялись. Да и зачем играть в Арбат, когда вот он, рядом, можешь каждую минуту ощутить его дыхание... И еще в одном качестве был с нами на фронте Арбат.
В том самом шверинском особнячке, что мы с Борисом занимали летом и осенью 1945 года, стоял превосходный рояль, если не ошибаюсь, марки "Бехштейн". И вот по вечерам мы приглашали друзей и устраивали нечто вроде домашних концертов. Я садился за рояль (до войны окончил шесть классов Гнесинки), а Борис пел шлягеры тех лет - "Темную ночь", "Шаланды", "Синий платочек", словом, приспосабливал под свои возможности репертуар Утесова, Шульженко, Бернеса. Пытались сочинять и сами, т. е. придумывать свой текст на популярные мелодии. Тогда-то и пришла нам в голову мысль создать здесь, в Германии, гимн родному Арбату. Но тут мы потерпели сокрушительную неудачу. Трудность заключалась в том, что рифма, как мы сами постановили, должна быть только созвучна Арбату. Мы набирали большую коллекцию слов: собрат, горбат, Сократ, стократ, добра, домкрат, набат, наряд и т. д. и т.п. Набрать-то мы набрали, а вот сложить из этих "кирпичиков" достойный Арбата песенный монумент не смогли...
Только много лет спустя появился арбатский гимн, и автором его стал тоже арбатский парень, фронтовик, Булат Окуджава. Это всем известная песня "Ах, Арбат, мой Арбат!".
Есть в этой песне строчки, которые мне особенно дороги: "Никогда до конца не пройти тебя..." Парадокс? Как это нельзя пройти и познать сравнительно небольшую улицу, длиной всего в один километр, примерно с сотней домов?
Но не будем забывать, что Арбат - это еще и один километр России. И этим все сказано.