Но была у никольских писателей еще одна, так сказать, сфера приложения литературных сил. Если лубочные романы и повести, все эти "Чародеи-разбойники", "Славные рыцари Родриги" и "Атаманы Кольцо", хотя бы оставались в виде книжек и до сих пор сохранились на полках крупнейших библиотек, причем берегутся они как редчайшие издания, то та область, к которой обращается теперь наш рассказ, такого следа не оставила, и подавляющее большинство произведений пропало навсегда.
Настоящий очерк посвящен поэтическому, стихотворному творчеству лубочных литераторов.
У мастеровых, ремесленников, мелких торговцев - основных потребителей лубочной литературы - было двойственное и странное отношение к литературе. Сами литературные произведения пользовались у них уважением, но к сочинителям они относились с пренебрежением и сочинительство как занятие почитали делом пустым, а иной раз даже вредным и позорным.
Когда в конце XIX века некоторые из молодых обитателей Зарядья, почувствовав тягу к литературным занятиям и ощутив в себе литературный талант, начали писать и печататься, то это им приходилось делать тайком от родителей.
Л.М. Леонов рассказывает, что его отец, известный в те времена поэт Максим Леонович Леонов, работал в отцовской лавке "молодцом": "резал хлеб, развешивал жареный рубец по цене двугривенный за фунт", а пиджак, в котором ходил к литературным знакомым, вынужден был прятать в дворницкой. "Собираясь в кружок, - пишет Л.М. Леонов, - молодой поэт тайком переодевался у дворника, а на рассвете, возвращаясь через окно, чтоб не будить родителя, в той же дворницкой облачался в косоворотку и поддевку для приобретения своего прежнего зарядьевского обличья".
И.А. Белоусов - сын портного - первые стихи печатал, чтобы не узнал отец, под псевдонимом.
Вообще в воспоминаниях писателей из народа много страниц посвящено рассказам о тех страданиях и преследованиях, которые они терпели за свое сочинительство от родных и близких, от среды, в которой родились и выросли.
И в то же время не было у этих неразумных гонителей лучшего развлечения, чем почитать или послушать книжку; с одобрением внимали они стихотворным монологам Петрушки, в которых тот издевался над всем проевшем плешь начальством: полицейским, мелким чиновником, участковым санитарным врачом, а порой и над самим зрителем.
Но в некоторых случаях жизни стихи ими же признавались прямо-таки необходимостью. Неосознанно, конечно, но с полной доверенностью они признавали, что поэтическое, стихотворное слово скорее доходит до сердца, чем проза.
Хорошо известна древняя пословица: "Книги имеют свою судьбу в зависимости от голов их читателей". Лубочная поэзия была рассчитана на образовательный уровень и вкусы совершенно определенного круга читателей, поэтому она придерживалась и определенного круга тем и понятий. Ее сила заключалась в том, что она была нужна людям. Но, потакая вкусу своего читателя (часто грубому и низкому), она в то же время выполняла те же задачи, что и большая литература: приохочивала к чтению, возбуждала умственные и эстетические потребности.
Лубочная поэзия - очень обширная тема, здесь мы коснемся лишь некоторых ее сторон.
Никольские поэты были литераторы-профессионалы, поэтому их дело было поставлено профессионально.
В одном из номеров "Брачной газеты", издававшейся в Москве в начале века, поэт, скрывший свое имя под звучным псевдонимом Мариор (но указавший свой точный адрес: "Шереметьевский переулок, дом гр. Шереметьева, кв. 61), поместил объявление о приеме заказов "на составление стихотворных публикаций от женихов и невест":
Невесты, вашего вниманья!
И вас прошу я, женихи,
Иметь немного хоть желанья -
Прочесть внимательно стихи.
Я, господа, рекомендуюсь:
Ваш стихотворный рекламе?!
Могу воспеть, не обинуясь,
Богатства, связи, стан иль взор...
Наследство, ренту, иль брильянты,
Иль голос, слаще соловья,
Характер, милые таланты -
В стихах готов прославить я.
Тут же можно прочесть и образец "стихотворной публикации от жениха":
Грущу, страдаю, одиночеством томлюсь
И святому провиденью я усиленно молюсь!
Дай же мне отраду в жизни, утешенье и покой,
Чтобы мог иметь я радость, распростившися с тоской.
Не поможет мне гитара, мандолина и кларнет,
Все противно мне на свете, коль подруги жизни нет.
Отзовись же, дорогая, дай свободно мне вздохнуть,
Чтоб могли рука с рукою мы пройти житейский путь!
Вот такой невесты милой А.М.К. давно уж ждет,
Он в Москве, на Красносельской, 38 лет живет.
Широко использовались услуги Никольских поэтов для рекламы. Вот, например, рекламное объявление "Санкт-Петербургской парикмахерской". Крупная гравированная картина. На ступенях широкого крыльца, ведущего в парикмахерскую, под большой вывеской стоят в белых рубахах усатые мастера-парикмахеры, впереди них, на первом плане, хозяин парикмахерской - молодец в белом кафтане, блестящих сапогах, усы, короткая бородка, волна кудрей
откинута назад - настоящий гусляр Садко с оперной сцены. По сторонам крыльца большие фонари и тумбы с вазами, украшенные золочеными гирляндами цветов. Под этим изображением стихи:
На Страстном бульваре, ставят где пиявки,
Господа, вы брейтесь, там же и стригитесь,
Очереди ждите, но не бойтесь давки,
И оттуда каждый выйдет, словно витязь.
И бритье, и стрижка десять лишь копеек,
Вежеталь, конечно, и духи бесплатно.
Обстановка - роскошь; мастеров прекрасных
Человек я двадцать у себя поставил,
Посему я жду вас. Ваш Артемьев Павел.
Услуги поэтов требовались также для сочинения эпитафий, поскольку надпись в стихах на памятнике представлялась более трогательной, чем в прозе. Об эпитафиях уже писалось немало, да и сейчас они иногда встречаются на старых кладбищах, поэтому здесь не будем на них останавливаться.
Гораздо менее известны стихи "на случай" другого рода - стихи поздравительные к общим праздникам - Пасхе, Рождеству, Новому году, к семейным датам и торжествам. А их требовалось и сочинялось немало, гораздо больше, чем эпитафий. Правда, эпитафии высекались на камне, гравировались на стали, лились из чугуна, что обеспечивало им долгое существование.
Материалом для этого небольшого этюда о поздравительных стихах конца XIX - начала XX века, созданиях безымянных поэтов Никольского рынка, послужили воспоминания большого знатока московского быта И.А. Белоусова и стихи, попадавшиеся в изданиях того времени и старых рукописях. Итак, поздравительные стихи.
В той простонародной среде, о которой идет речь и для которой писали никольские прозаики и поэты, на грани XIX и XX веков поздравление в стихах стало считаться хорошим тоном.
В московских трактирах на масленицу половые, как рассказывает Белоусов, имели обыкновение поздравлять посетителей, поднося на блюде карточку с соответствующим рисунком, наименованием трактира и стихами.
Главная