Много ли мы знаем, держим в памяти имен музейных работников? Писателей, режиссеров, актеров, художников - множество. А музейных деятелей? Разве что имена нескольких выдающихся директоров музеев... Рядовых же музейщиков помним в очень редких случаях.
Наше слово - в память рядового и вместе с тем выдающегося музейного деятеля. Впрочем, имя ВОЛОВИЧ могло многим запомниться как имя писателя, автора двух весьма примечательных книг.
Первая из них - "Пушкинские места Москвы и Подмосковья" (М., Московский рабочий, 1979. - 12 печ. листов. Тираж 100 тыс. экз.). В книге сведения о 136 московских домах и местах, связанных с пребыванием Пушкина, более 120 иллюстраций. Но книга эта не только о домах, но и о московских друзьях, об окружении поэта в старой столице: "Москва! Как много в этом звуке..." И как много значил этот город, как много значили москвичи для поэта! Пересказать книгу здесь нет возможности. Но смеем уверить, что написана она превосходно, что ее стоит прочитать каждому, кто хотел бы узреть в Москве современной Москву пушкинскую! Н. М. Волович своей работой заполнила 30-летнюю брешь, образовавшуюся после выхода в свет известной книги Н. Ашукина "Москва в жизни и творчестве Пушкина" (1949). Ищите книгу у букинистов, ибо она разошлась в первые же дни. Обращайтесь в издательства о ее переиздании! Она принесет издателю и славу, и... доход!
Кстати говоря, трижды Н. М. Волович издала "Туристскую схему" под тем же названием: карту Москвы с нанесением пушкинских "точек" и обширным текстом (Гл. управление геодезии и картографии при СМ СССР).
Вторая книжка Волович называется "Кропоткинская, 12", из серии "Биография московского дома", тоже изданная 100-тысячным тиражом. История дома восходит к XVIII веку. После московского пожара 1812 года усадьбу заново выстраивает известный русский зодчий Аф. Григорьев в модном тогда классическом стиле, а лучше сказать, в духе "московского ампира", на Пречистенке. Полуусадьба, полудворец значится в государственных охранных списках как "усадьба Хрущевых-Селезневых". Но скольких владельцев она пережила, особенно в советское время, прежде чем стать Музеем Пушкина! Более же всего интересовало Нину Моисеевну: а бывал ли в этом доме Пушкин? Установила она множество знакомцев поэта - посетителей дома. Совсем не исключено, что и поэта кто-либо из друзей мог затащить в гостеприимный и хлебосольный дом А. П. Хрущева. Как в известной игре "горячо-холодно" - тепло! Нужны новые поиски. Только кто без Нины Моисеевны с ее поразительной дотошностью, увлеченностью продолжит поиск, продолжит эту "игру"?.. Но заслуга автора непреходяща: она открыла удивительную, почти детективную и трогательную историю одной из красивейших усадеб пушкинской Москвы.
Кстати говоря, на страницах "арбатского сборника" уместно упомянуть, что и в "Пушкинских местах", и в истории дома на Пречистинке находим множество сведений о Старом Арбате, о Старой Конюшенной, как нередко называли в старину прилежаший район, вместилище дворянских усадеб. Пусть и XIX, и XX века вторглись, застроили этот район новыми домами, вплоть до шестнадцатиэтажек из белого кирпича - поселений "дворянства" нашего времени, - но пытливый москвич все же может угадать в этом районе ту Москву, ту улицу, которую Пушкин увековечил строчкой: "Когда Потемкина в потемках/ Я на Пречистинке найду..."
Итак, Н. М. Волович - ученый-москвовед, пушкинист. Казалось бы, и довольно? Но жизнь и труд Нины Моисеевны - несомненно шире и значительней. Мы бы даже назвали ее книги (а также десятки статей, выступлений в "электронных" СМИ) талантливыми, важными, но как бы отходами ее музейного производства. Не была бы она музейщиком - быть может, не было бы этих книг или явились бы они в совсем ином качестве.
Нина Волович родилась в 1938 году; окончила историко-филологический факультет МГУ, два года проучительствовала. Но от судьбы не уйдешь: ею владела идея - войти в мир пушкинского музея. И в 1963 году это осуществилось. Она прошла путь от научно-технического сотрудника до зав. ответственейшим отделом - экспозиционным.
Музейщиков нельзя научить (на базе высшего образования), не заставив пройти школу своего музея, с его неповторимой темой, требующей неизмеримо больших пушкиноведенческих знаний, чем может дать любой вуз, с его неповторимыми (как в любом музее) коллекциями, наконец, с его неповторимым стилем.
Н. М. Волович оказалась "губкой", которая впитывала все лучшее, все, что шло на ее индивидуальность, на ее дело. Счастливое общение с великими пушкинистами, коллекционерами, деятелями искусства и куль-туры, со старшими музейщиками - ее учителями - было ее вторым, музейным, университетом. Музей делал своего сотрудника, а сотрудник с каждым годом все более делал свой музей. Так было все 30 лет, которые достойно прожила в музее Нина Моисеевна!
А далее - пусть простят читатели перечислительность, но на отведенном здесь пространстве мы не можем хотя бы не назвать ту колоссальную музейную работу, которую выполнила и оставила в качестве своего вклада Нина Моисеевна Волович.
Экскурсовод... Вообще-то, слово это устаревшее. Да, начинала Нина как экскурсовод, действующий по методичке. Но постепенно экскурсоводческий стереотип ею был преодолен. Она стала хозяйкой экспозиции, которая дарила людям музей, дарила своего Пушкина. Сколько экскурсий провела она за 30 лет - установить уже нельзя. Но в лучших ее выступлениях слушатели видели человека, как будто приобщенного к тому, пушкинскому, времени, и вместе с тем своего живого современника. Личностность содержания и интонации, интеллигентность, предельная доброжелательность к слушателям составляли то трудно достижимое совершенство, которым отличалась Волович. (Без общения с публикой, может быть, и книги ее были бы другими?) Экскурсионная, бесконечно повторяющаяся работа - труд, поверьте, каторжный. И надо было обладать той долей идеализма, свойственного Волович, чтобы испытывать от общения с группами (увы, не всеми!) высокое удовлетворение. Она и лектор в самых разных аудиториях Москвы, других городов страны, даже за рубежом. Она и создатель новых жанров выступлений, даже художественных композиций, исполняемых на сцене музея артистами.
Другая ипостась Волович - музейного деятеля: участие в изучении, в атрибуции коллекций музея. Рассказ об этом долог. Итог же отложился в научных сотах музея, куда ученые складывают свой научный мед - научные паспорта на каждый музейный предмет.
Но Волович не просто вносила свою "дань", она узнала в лицо тысячи музейных предметов - портретов, книг, рукописей, предметов быта и прикладного искусства, что стало главной для нее базой музейщика-экспозиционера. Тонкая способность к подбору и извлечению из коллекций предметов, необходимых для той или иной экспозиции, - признак высокого профессионализма.
Она - автор множества экспозиций и выставок. Каждая из них требовала предварительной научной работы, вхождения в тему, разработки концепции, тематико-экспозиционного плана, тщательной работы с художниками и тысячи организационных дел.
Главная