Итак, в царском имении "Нескучное" объединились в первой половине XIX в. несколько бывших здесь усадеб, которые в свою очередь составились также из нескольких более мелких: фабричного участка купца Серикова, демидовской усадьбы, голицынского имения и собственно "Нескучного" князей Шаховских.
Ближайшими к Калужской площади были участок купца Ф. И. Серикова по линии улицы, а за ним в глубине, ближе к Москве-реке, две усадьбы - княгини М. Д. Куракиной и генерала Ф. И. Соймонова.
Еще в 1735 г. купец Федор Сериков "приискал для лучшаго и пространного фабричного заведения" большой пустующий участок, "где прежде сего бывали Государевы полевые сараи, на которых местах... производили подрядом кирпичные заводы". Сериков выстроил несколько каменных и деревянных строений, в числе которых были три мастерских палаты, где и производились ткани: каразея (грубая шерстяная ткань на подкладку) и сукно для армии. В 1775 г. на фабрике работало 85 рабочих и производство не было особенно большим по московским масштабам. Сын основателя фабрики Григорий в 1785 г. продал этот участок обер-провиантмейстеру Н. М. Походяшину, который, в свою очередь, через год уступил "двор с каменными и деревянными строениями с садом и березовою рощею и с пустопорожнею белою землею" графу Федору Орлову.
Владение Марии Дмитриевны Куракиной перешло к княгине Д. Ф. Репниной, продавшей его в 1754 г. за 1000 рублей жене П. А. Демидова Матрене Антиповне.
Второе владение принадлежало генералу Федору Ивановичу Соймонову, одному из тех "птенцов" Петра Великого, которые составили славу его царствования - гидрографу, картографу и государственному деятелю. Он оказался замешанным в дело Волынского, был приговорен к смертной казни, замененной наказанием кнутом, вырыванием ноздрей и ссылкой в Сибирь на вечную каторгу. Елизавета Петровна помиловала его - говорят, что его никак не могли найти на сибирских просторах и объявить эту новость. Дом на Калужской наследники его продали в 1754 г. все той же Матрене Антиповне Демидовой, и таким образом у нее (это формально, а на самом деле у мужа - Прокофия Демидова) оказалась большая усадьба, находившаяся на берегу Москвы-реки, (она не выходила на Большую Калужскую, отделяясь от нее участком фабриканта Серикова).
В новом владении Демидова находился каменный дом, который владелец предполагал сломать, а вместо него построить, согласно поданному в 1756 г. прошению, каменные палаты, составившие основу существующего и сейчас дворца, в котором находится Президиум Российской академии наук (Ленинский пр., 4).
Кто является автором его, неизвестно: три имени связаны с домом Демидова - архитектор И. Ситников, В. Иехт (ему в некоторых работах безоговорочно приписывается авторство дома Демидова) и В. Яковлев, подписавший первоначальный план дома.
Позади дома П. А. Демидов, любитель и знаток ботаники, разбил большой сад, который описал академик П. С. Паллас - в этом описании приведен и рисунок демидовского дворца. Паллас писал, что сад "не только не имеет себе подобного во всей России, но и со многими в других государствах сравнен быть может как редкостью, так и множеством содержащихся в оном растений".
Новая история как сериковского, так и демидовского участков начинается с братьев Орловых. Один из них - Федор, также как и другие братья, принимал участие в заговоре против Петра III, но не был так известен, как Григорий или Алексей. Натура общительная, жизнелюбивая, он видел смысл жизни в удовольствиях: девизом его было "carpe diem" - "лови момент".
Федор Орлов приобрел здесь два земельных участка - в 1786 г. бывший сериковский фабричный, а в 1793 г. бывший демидовский (который тогда был во владении княгини Е. Н. Вяземской) и, возможно в 1793 - 96 гг. перестроил демидовский дворец: как писал его биограф, "пожелав завестись сам своим домом и имея большой вкус к архитектуре, выстроил на прекрасном берегу Москвы-реки дворец, превосходивший изящностью хоромы Графа Алексея и Графа Владимира". Федор Орлов завещал всю усадьбу своей одиннадцатилетней племяннице Анне, дочери брата Алексея, но, конечно, фактическим владельцем после его смерти в 1796 г. стал сам Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский. При императоре Павле 1 он уехал за границу, а после убийства императора в 1801 г. опять поселился в Москве.
Громадное состояние А. Г. Орлова унаследовала его единственная дочь. Герцен писал о ней: "Дочь знаменитого Алексея Григорьевича, задушившего Петра III, думала искупить душу отца, отдавая Фотию и его обители большую часть несметного именья...".
Анна Алексеевна Орлова действительно была богата, и большую часть состояния она раздала монастырям, особенно благоволя архимандриту Юрьева монастыря Фотию, обскуранту и последователю Аракчеева. Их отношения были предметом досужих пересудов в великосветских гостиных, в которых с удовольствием читали эпиграммы на нее и Фотия, распространявшиеся под именем Пушкина: "Полу-фанатик, полу-плут; ему орудием духовным проклятье, меч, и крест, и кнут...".
В пожар 1812 г. дворец Орловой, в котором остановился французский генерал Лористон, остался цел, и именно в нем Орлова дала бал, о котором долго вспоминали в Москве и писали в московских и петербургских газетах. Бал был устроен в 1826 г. по случаю коронации императора Николая 1, на нем присутствовали 1200 гостей, и залы дворца освещались 7000 свечей. Рассказывали, что после него Фотий приказал Орловой продать все, что оставалось после бала, а деньги отдать в монастыри и церкви, чтобы таким образом выкупить свой грех.
В 1832 г. она продает роскошную усадьбу за полтора миллиона Николаю 1, подарившему ее своей супруге Александрине Федоровне - с тех пор дворец стал называться Александриyским. Он почти не перестраивался, только рядом с дворцом возвели по проекту архитектора Е. Д. Тюрина здание гауптвахты и, вероятно, тогда же перепланировали парк в духе новых романтических веяний. В нем, на вершине холма над Москвой-рекой, стоит очаровательный небольшой дом с классической колоннадой, а левее его, в небольшом овраге, в начале пруда - "купальный домик", выстроенные в конце XVIII в.
Не исключено, что к украшению дворца привлекли самого известного тогда московского скульптора И. П. Витали, которому приписывают скульптуры на пилонах въезда. Сейчас обе скульптуры совершенно одинаковы, но ранее стояли две разные группы - левую разбили, когда строили в конце 1930-х гг. жилой дом, и сделали по подобию первой такую же. Еще одно уникальное скульптурное произведение - две мраморные собаки, лежащие перед входом в здание дворца. Автор их неизвестен, когда-то эти собаки стояли у галереи на Нижнем Пресненском пруду, где устраивались гулянья, а после того, как гулянья потеряли популярность, их перенесли сюда.
С левой стороны от этих владений находилась загородная усадьба Голицыных. В 1793 г. ее хозяйкой была княгиня Наталья Петровна, урожденная Чернышева, прототип пушкинской "пиковой дамы", известная в то время "Princesse Moustashe", то есть "усатая княгиня". В 1842 г. ее сын, московский генерал-губернатор Дмитрий Владимирович Голицын, продал имение в казну - тогда оно имело площадь более II десятин. По описи в парке находилось две с половиной тысячи лип, берез и кленов и два ветхих строения - каменное и деревянное.
Последнее же владение перед Калужской заставой собственно и называлось "Нескучным". Основание ему положил, по всему вероятию, князь Никита Юрьевич Трубецкой, фигура прелюбопытная в истории XVIII в.: он, став в 1740 г. генерал-прокурором Сената (один из самых высших постов в империи), в продолжении двадцати лет и нескольких царствований удерживался на этом посту в самые бурные времена, меняя свои взгляды сообразно взглядам власть имущих.
Главная