Когда же был построен главный дом? Возможно, что сам граф Иван Андреевич Остерман выстроил во второй половине 1780-х гг. дошедшее до наших дней здание дворца, включившее в себя и старинные боярские палаты Стрешневых. Однако знаток Москвы Иван Михайлович Снегирев считал, что "построил здесь огромный и великолепный дом, который почитается одним из первых в Москве", еще Василий Иванович Стрешнев. По плану, снятому в 1792 г., в глубине участка стоял главный дом, соединенный переходами с двумя флигелями; между ним и улицей "у вала" (современного Садового кольца) находились два небольших пруда, а за зданиями усадьбы по Божедомскому переулку тянулся большой сад. Остатки его сохранились позади главного здания - теперь там детский парк, имеющий почему-то номер 2.
В 1812 г. усадьба сгорела и очень долго не отстраивалась, пока ее не присмотрели для Московской духовной семинарии, которая ютилась прежде в Заиконоспасском монастыре на Никольской. Там было очень тесно, места для общежития не было, и студентам приходилось путешествовать в Китай-город со всей Москвы. Усадьба Остерманов оказалась довольно удобной для семинарии: немалый земельный участок, обширные здания, большой липовый парк. Старая усадьба была куплена 23 ноября 1834 г., и с того времени в уцелевших домах ее поселились студенты и преподаватели семинарии. Главное здание приспособили для нужд нового учреждения (возможно, по проекту М. Д. Быковского) только в 1844 г., и 1 ноября того же года начались занятия. Для новых жильцов устроили аудитории, светлые классы, теплые спальни для пансионеров, столовую, пища в которую доставлялась специальным лифтом и. как писал современник при открытии семинарии, "здесь придумано все необходимое и приличное с благоразумной расчетливостью, без прихоти и излишества" (очевидно, лифт для подачи кушаний семинаристам не почитался тогда излишеством). При семинарии была и домовая церковь, освященная митрополитом Филаретом во имя святителя Николая.
Семинария давала широкое образование: кроме тех предметов, которые обычно преподавались в духовных учебных заведениях, сообщались сведения по естествознанию, сельскому хозяйству и народной медицине. Она была известна хорошим уровнем преподавания, и один из учеников писал, что программы по гуманитарным предметам в ней "была даже шире программа светских учебных заведений". Учеником этим был известный впоследствии артист МХАТ Б. Г. Добронравов - некоторые семинаристы избрали для себя отнюдь не благонравную карьеру священнослужителей, а беспокойную судьбу служителей подмостков. Кроме Добронравова семинарию окончил еще один известный актер - М. Н. Кедров.
Во время событий октября - ноября 1917 г. в семинарии жили члены церковного собора, съехавшиеся со всей России в Москву для выборов первого за почти двести лет синодального правления патриарха. В начале следующего года стало трудно с продовольствием, да и вообще наступили смутные времена, и семинарское начальство решило до поры до времени распустить семинаристов, однако, как было объявлено, "задавши воспитанникам на дом уроки". Ответить эти уроки было им не суждено: пришедшие к власти большевики семинарию закрыли.
В этом здании в 1918 и 1920 гг. трижды выступал В. И. Ленин. Он то убеждал делегатов более энергично поддерживать самого себя и свое правительство, то подавлял попытки кооператоров быть независимыми от новой власти, то выступал на очередном продовольственном совещании, окольным образом признавая крах своей политики насилия над крестьянством. Тут же, под крылом новой власти, в 1918 г. родилась коммунистическая партия Финляндии. В мае 1923 г. в доме проходил обновленческий собор, низложивший патриарха Тихона.
До 1981 г. в здании находился российский Совет Министров, а после переезда его на Краснопресненскую набережную, дворец отдали Музею декоративного и прикладного искусства.
С большой усадьбой Стрешневых граничила еще большая - Пушкиных. Да-да, тех самых Пушкиных: это было владение Льва Александровича Пушкина, деда поэта. Возможно, что этим участком владел еще прапрадед А. С. Пушкина стольник Федор Петрович Пушкин. Он остался бездетным и, как сообщается, оставил все свое имение племяннику, Александру Петровичу Пушкину. Правда, в этом утверждении сохраняются некие сомнения: дело в том, что в переписной книге города Москвы начала 1740-х гг. сообщалось, что этим участком владели "по крепости", что означает - участок был приобретен, а не получен по наследству. Документов на это имение не сохранилось, так как "данная" сгорела в огромный пожар 1737 г., что было подтверждено при межевании, произведенном в силу указа императрицы Елизаветы Петровны "о межевании земель во всем государстве" в 1758 г.
Площадь поместья составляла около 6 гектаров. Примерно напротив нынешнего 2-го Волконского переулка, несколько в глубине, стояло деревянное главное здание с двумя также деревянными флигелями по сторонам, образовавшими парадный двор. Позади жилой части усадьбы находился сад с оранжереями, спускавшийся по склону к запруженной Неглинной. В 1781 г. Пушкины прикупили к этому, и так обширному, участку еще один, и тоже немалый - князя Б. А. Голицына.
Внук Льва Александровича Пушкина считал, что во время переворота, совершенного Екатериной в 1762 г., его дед -
Как Миних, верен оставался
Паденью третьего Петра.
Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин...
Но, как выяснилось, Л. А. Пушкин никакого участия в судьбе своего законного государя Петра III не принимал, в крепости не сидел, во время переворота спокойно жил в своем московском доме и, более того, в числе виднейших московских дворян участвовал в церемонии "вшествия" Екатерины в первопрестольную перед торжественной коронацией ее в сентябре 1762 г.
В том же году Л. А. Пушкин в чине подполковника артиллерии вышел в отставку и продолжал жить в своем доме до самой кончины в 1791 г. Его вдова Ольга Васильевна, урожденная Чичерина, прожила тут, на Божедомке, вместе с детьми - сыновьями Сергеем и Василием и дочерьми Анной и Елизаветой, еще шесть лет, а потом решила переехать. Летом 1797 г. она продала "свой московский двор со всяким в нем каменным и деревянным строением, с садом, оранжереями и во оных со всякими деревьями, с прудом и во оном с рыбою", и приобрела в том же году более скромную усадьбу поближе к центру города, в приходе церкви Харитония, что в Огородной слободе.
Новым владельцем поместья в Божедомке стал сенатор Василий Иванович Нелидов, и для него известный архитектор В. П. Стасов построил очаровательный небольшой деревянный павильон над Неглинным прудом, рисунок фасада которого включен в альбом лучших московских зданий, собранный М. Ф. Казаковым.
Сын Нелидова в 1817 г. продал участок главе московской администрации генералу А. П. Тормасову, который сделал усадьбу своей летней резиденцией, где украсил сад статуями и беседками, вырыл еще один пруд и посадил дубовую аллею. От Тормасова усадьба перешла к екатерининскому вельможе И. Н. Римскому-Корсакову, бывшему фавориту любвеобильной императрицы, которая не на шутку увлеклась им. "Нетерпеливость велика видеть лучшее для меня Божеское сотворение, по нем грущу более сутки уже, на встречу выезжала. Буде скоро не возвратишься, сбегу отселе и понесусь искать по всему городу", - писала она Ивану Корсакову. Екатерина буквально осыпала фаворита драгоценными камнями: "алмазное видение" - называла его англичанка Вильмот. К концу своего "случая" он получил два с половиной миллиона рублей и четыре тысячи крепостных. Главными чертами его характера были, по словам современников, легкомыслие и добросердечность, а об умственных способностях можно судить по такому рассказу: при заказе книг для библиотеки книгопродавец спросил его, какая область знания его интересует. "Об этом я не забочусь, это ваше дело, важно, чтобы внизу стояли книги большие, а наверху поменьше, точно так, как у императрицы", - ответил "книголюб".
Главная