Но все же только первый в мире испытательный взрыв плутониевой атомной бомбы на полигоне США в пустынном месте штата Нью-Мексико, неподалеку от Аламогордо, 16 июля 1945 г. и последовавшее за ним уничтожение японских городов Хиросима (6 августа 1945 г.) и Нагасаки (9 августа 1945 г.) соответственно урановой и плутониевой бомбами с взрывными эквивалентами около 15 тыс. т тринитротолуола привели у нас к бурному развитию работ по урану. Взрыв в Аламогордо был американским правительством приурочен к Потсдамской конференции (17 июля - 2 августа 1945 г.) с целью добиться уступчивости советской делегации в подведении итогов войны с фашистской Германией и в формировании послевоенного устройства мира. Во влиятельных кругах рассматривали атомную бомбу как средство перехода в политике "от географии к идеологии", от попыток изменения советской внешней политики к реконструкции социального строя союзника в закончившейся войне.
Наше правительство, партийное руководство и военное командование были потрясены этими взрывами. Обстановка выглядела панической. В августе на старших физиков Лаборатории № 2 -И. В. Курчатова, Ю. Б. Харитона, И. К. Кикоина, Л. А. Арцимовича и других буквально обрушились сверхсекретные заседания в Кремле, на Лубянке и в Министерстве боеприпасов у Б. Л. Ванникова. Министры, генералы, другие руководители страны и военной промышленности старались понять ранее им совсем безразличные термины: атомное ядро, нейтроны, критмассы и множество других непонятных им слов, сразу оказавшихся столь важными в объяснении устройства продемонстрированного американцами оружия угрожающей мощности.
Надо отдать должное Сталину, быстро сориентировавшемуся в неожиданно грозной обстановке. Приняв решение в кратчайший срок получить свои атомные бомбы, он создал эффективно действующий административный аппарат.
Сталин понял, что если требовать быстрого выполнения работ по бомбе, то от Курчатова и его сотоварищей последует масса запросов и им необходимо будет помогать. Он, по словам начальника секретариата Берии генерала В. А. Махнева, сформулировал Берии следующую мысль: "Если Курчатов со своими просьбами будет обращаться к нам с тобой, то мы не сможем жить. Надо подчинить авторитетному человеку те министерства, от которых потребуется самый большой вклад в дело создания бомбы, дать неограниченные кредиты, контролировать и самим решать только ключевые задачи. Во главу поставить, например, Ванникова, сумевшего в течение всей войны обеспечивать фронты боеприпасами. Его все министры знают и уважают".
Так и поступили. Структура была создана жизнеспособная и оперативно действовавшая.
Во главе проблемы был поставлен Спецкомитет под председательством Берии как законодательный орган. Ему подчинили исполнительный орган - Первое главное управление при Совете Министров СССР (ПГУ) во главе с Б. Л. Ванниковым, ранее министром боеприпасов. В ПГУ создали Технический совет под председательством того же Б. Л. Ванникова и с заместителями М. Г. Первухиным, А. П. Завенягиным и И. В. Курчатовым. В состав Техсовета включили министров, подчиненных ПГУ, и виднейших ученых, возглавлявших направления развития работ, а также руководителей созданных позже КБ и заводов атомной промышленности.
Техсовет имел секции: оружия, реакторов, производства плутония, диффузионного, электромагнитного разделения изотопов урана, разведки месторождений и добычи урана. Исполнительными органами решений секций стали соответствующие управления. Научно-техническое управление во главе с членом-корреспондентом АН СССР металловедом В. С. Емельяновым обеспечивало связь с исследовательскими институтами Академии наук и министерств, привлеченных к проблеме. Берия через МВД направлял тысячи за тысячами узников ГУЛАГа на все стройки новых городов, заводов и институтов, на разведку и добычу урановых руд, на монтаж оборудования. Чем более секретным был объект, тем с более долгими сроками заключения привлекались узники. Заключенные строили здания, монтировали установки в Лаборатории № 2, в самом секретном бомбовом центре Арзамасе-16, разрабатывали урановые рудники от Украины и Кавказа до дальних восточных окраин, и тела их заполняли братские могилы лагерей, оставляемые без признаков захоронения.
В Лаборатории № 2 с самого начала был введен строжайший режим секретности, каждый должен был знать только то, что ему положено по выполняемой работе. Но вся охрана и секретная служба МВД была четко обучена, вежлива и не создавала напряженной обстановки в работе научного и технического коллективов.
Курчатов, по современным нормам, получил права министра. Он прямо обращался к Берии, в Совет Министров, Госплан. Лаборатория № 2 имела свою строительную организацию. Строительные проекты выполняла архитектурная мастерская академика архитектуры А. В. Щусева, автора проекта мавзолея Ленина, гостиницы "Москва", Казанского вокзала и других выдающихся сооружений, "Академпро-ект" подчинялся президенту АН СССР и в первоочередном порядке выполнял заказы Лаборатории № 2. Строители приступали к работе без утверждения проектов и смет где-либо в высших организациях. Достаточно было подписи Курчатова на строительной документации, Например, сооружение уран-графитового реактора РФТ с пятью испытательными петлями, со всем зданием и с горячей лабораторией хотя и было начато в 1949 г., построено и введено в эксплуатацию в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР в апреле 1952 г., но лишь после этого Курчатов доложил на Техсовете ПГУ проектное задание на него "для утверждения".
С августа 1945 г. работа пошла в очень быстром темпе, Курчатов и руководители ПГУ сумели организовать работу без отвлечения работников науки и техники на излишние формальности. Достаточно было подписать в конструкторском бюро завода технические требования на новое беспрецедентное оборудование, чтобы через некоторое время быть вызванным на завод, в случае возникновения вопросов для ответа на них, а если их не было, то получить извещение о прибытии заказанного оборудования в Лаборатории № 2.
Первоочередной задачей Курчатова и сотрудников Лаборатории № 2 в 1945 г. было развертывание работ по созданию уранграфитового котла для производства плутония. Под наблюдением В. В. Гончарова на Московском электродном заводе налаживалось производство графита необходимой чистоты. К разработке технологии изготовления чистого урана на заводе № 12в г. Электросталь был привлечен в помощь ГИРЕДМЕТу крупный немецкий специалист по производству урана металловед Риль. Сотрудниками Лаборатории № 2 был создан и непрерывно проводился ядерно-физический контроль очистки урана и графита от поглощающих нейтроны примесей. Под руководством Ю, Б. Харитона В. И. Меркин с сотрудниками проводили эксперименты по стрельбе из винтовки в винтовку как первый шаг пушечного варианта взрыва бомбы. Но Б. Л. Ванников в конце года расширил эти эксперименты - привлек к ним артиллерийский НИИ-88, возглавляемый В. Г. Грабиным. И. К. Кикоин с молодыми тогда академиком С. Л. Соболевым и теоретиком Я. А. Смородинским развили теорию каскадов диффузионных машин для разделения изотопов урана.
Главная