В июле 1913 г. в московском еженедельнике "Жизнь" появилась заметка следующего содержания: "Артистка М. И. Ртищева предложила свои услуги профессору П. И. Бахметьеву, желая подвергнуть себя анабиозу на один год. Замораживаться она решила безвозмездно. "Только бы не мочили волос и не портили прическу! И науке принесу пользу и обогащу себя столькими впечатлениями. Смерти я не боюсь, кроме того, я слишком уверена в действенности анабиоза", - говорила она".
В течение нескольких недель московские газеты наперебой обсуждали эту сенсацию, тем более что будущая пациентка мирового светила подлила масла в огонь, заявив в интервью корреспонденту "Голоса Москвы", что "это вовсе не шутка". Кто знает, какое продолжение имела бы эта история - рассказывали, что заядлые спорщики уже заключили на сей счет пари, - но с заморозкой дело не получилось. Замечательный русский биолог Бахметьев, первым в мире поставивший успешные опыты по анабиозу на летучих мышах, скоропостижно скончался. Впрочем, для тех, кто знал Ртищеву близко, эта экстравагантная выходка не была столь уж неожиданной - она всегда отличалась бесстрашием и жаждой новых ощущений. Достаточно прочитать начало ее автобиографии, чтобы понять, что эта женщина знала себе цену: "Родилась я в Москве на Пятницкой улице, номер дома не знаю, года не помню и не знаю, да и знать не желаю..."1 И дом знала (и любила!), и год помнила, да только не хотела быть "в плену у времени". Одно слово - Артистка! Зато званием москвички гордилась, всегда подчеркивала. Отец ее - И. А. Цветухин, председатель Московского кредитного общества, часто менял адреса, когда же она обзавелась собственным домом, то прочно осела в районе Арбата, дольше всего жила на Новинском, неподалеку от Смоленского рынка.
Театром она "заболела" с юных лет. Однажды на даче ставили водевиль "По публикации", и она выговорила себе роль старухи кухарки, которую, несмотря на свои 14 лет, исполнила с блеском. Затем последовали многочисленные любительские кружки, провинциальные театры. В 1909 г. по рекомендации известного театрального критика и редактора журнала "Рампа и жизнь" Л. Г. Мунштейна (Lolo) Ртищева была принята в труппу московского Интимного театра, играла в Сергиевском народном доме. Репертуар был самый разнообразный - от классических пьес до роли Кота в сапогах и веселых водевилей доморощенных авторов.
Случилось так, что во время затянувшегося по техническим причинам антракта режиссер уговорил Ртищеву спасти положение и прочитать со сцены один из ее коротких рассказов, которыми она нередко забавляла друзей в узком кругу. Зрители, уже было решившие потребовать деньги обратно, сменили гнев на милость - номер прошел под аплодисменты и смех, пришлось читать еще и еще. Так возникла идея составить собственную программу. А сочиненная Ртищевой пародия на модную в ту пору "Анатэму" Леонида Андреева даже удостоилась чести быть записанной на граммофонную пластинку и обошла всю Москву...
Но наибольшую популярность среди москвичей приобрели знаменитые своей потрясающей близостью к оригиналу имитации Ртищевой. Как-то, выступая в одном концерте с Н. В. Плевицкой, она попросила ту дать разрешение на имитацию ее песен2.
Довольно скоро эти дружеские пародии получили такой успех, что импресарио Плевицкой даже уговорили Ртищеву отправиться с ними на гастроли по России. В конце концов она настолько вжилась в образ, что не только манерой исполнения, но даже внешностью стала походить на знаменитую исполнительницу русских народных песен. Когда однажды, загримировавшись в уборной театра И. С. Зона, она села рядышком с Плевицкой возле зеркала, то внезапно вошедший муж певицы невольно отшатнулся от столь фантастического раздвоения. В другой раз подруги решили на концерте подшутить над публикой, исполнив друг за другом одну и ту же песню. Бешено аплодировавшие зрители так ничего и не заметили. Каково же было их изумление, когда из-за кулис появились две Плевицкие и запели дуэтом!..
Невозможно перечислить, скольких московских знаменитостей Ртищева запечатлела в своих дружеских пародиях-имитациях. (Очень любила ее, например. Варя Панина.) Отмечая этот факт, журнал "Кулисы" опубликовал такую эпиграмму, обращенную к Ртищевой:
Все сымитированы вами,
И, всех талантливо дробя,
Вы скоро, может быть, себя
Покажете в "кривозеркальной" драме?
Вскоре, однако, увлечение имитациями отошло на второй план, зато сочиняемые Ртищевой рассказы, пародии и песенки стали пользоваться не меньшей популярностью. Исполняла их она, как правило, сама и делала это блестяще. Заметим, что Ртищева не была лишь артисткой сугубо развлекательного жанра, ее смех нередко звучал сквозь слезы, по окончании концерта всегда было над чем задуматься. "В один вечер она бывает французской, немецкой и русской шансонетной певицей. И все это примелькавшиеся фигуры из жизни. А эта бедная русская "шансонетка"... поющая под гармонь, положительно "шедевр". Что-то во всей фигуре, во всем существе этой Дуньки Комаровой - Ртищевой есть схожее с какой-то затасканной, попорченной, убогой и смешной шарманкой... Так схвачена сама московская улица, породившая такое жалкое существо - существо жалко-увеселительное", - писал известный в начале века поэт и театральный критик Н. Вильде, добавляя при этом, что "для госпожи Ртищевой нужно специально писать: она может создать театр-жанр, театр-тип". Высокого мнения об актерском даровании Ртищевой был А. А. Бахрушин, с которым ее связывала давняя и крепкая дружба. В альбоме основателя Театрального музея сохранилось несколько записей Ртищевой. Летом 1911 г. она под впечатлением увиденного в музее записала: "Удивительный Алексей Александрович! Будь то в моей власти, я бы Вам при жизни поставила памятник. Хвала и честь Вам"3.
В начале 1914 г. Ртищева открывает собственное театральное предприятие - театр "Водевиль" - в помещении дома купца П. Г. Солодовникова возле Б. Каменного моста. В программе значились литературные и театральные пародии, пьески и миниатюры, многие из которых были написаны самой Ртищевой. Свою пьесу "Клоун" передал ей для постановки А. И. Куприн4. "Водевиль" пытался конкурировать со знаменитой "Летучей мышью" Балиева. Отметим, что музыку для театра писал штатный балиевский композитор А. А Архангельский, а среди присутствующих большинство составляли актеры, журналисты, писатели. "Во всем укладе театра много семейного, простого", - отмечала газета "Вечерние новости".
В некотором роде "Водевиль" на самом деле был семейным предприятием. Вел программу, объявлял номера, соединяя их веселыми репризами, муж Ртищевой, Олег Леонидов (Шиманский). Позднее, в 20-х гг., он был председателем правления группы "Литературный особняк", сочинял киносценарии ("Дети капитана Гранта", "Остров сокровищ" и др.), пробовал писать стихи. В библиотеке М. А. Булгакова сохранился подаренный ему сборник стихов "На бледном шелке" с дарственной надписью автора5. Леонидова знали в Москве как талантливого журналиста. К. Паустовский вспоминал, что это был "очень вежливый и шумный человек с беспощадными глазами" и что обмануть или разыграть его было невозможно, зато сам он по праву считался мастером всевозможных веселых мистификаций и еще "королем сенсаций". К слову сказать, супруга помогала ему добывать эти сенсации, нередко увязываясь за ним в самые рискованные походы по ночной Москве, связанные с раскрытием преступлений (Олег Леонидов одно время вел в газетах хронику происшествий), не раз бывала и в самом сердце воровской Хитровки, преследуя, по ее словам, задачу "по собиранию материалов для новых рассказов и имитаций".