Я обиделся и хотел тут же уйти. В конце концов, из-за чего я здесь сижу? Жду, чтобы мне оплатили мою поездку? Я теперь сам достаточно обеспечен, чтобы от такой ничтожной суммы никак не зависеть.
Я уже двинулся к выходу, но тут дверь растворилась и сначала на тележке ввезли Джона, который, выпятив обтянутый джинсами зад, приник к камере, а вслед за Джоном появился и сам Сим Симыч в тренировочном костюме. Он шел быстро, как бы не замечая никаких камер и вынашивая на ходу свои великие мысли.
Впрочем, приблизившись к столу, он тут же преобразился и повел себя как настоящий денди, поцеловал жену, затем поцеловал руку Клеопатре Казимировне, пожал руку Степаниде, Тома похлопал по плечу, Зильберовичу кивнул, а мне сказал:
- Мы уже виделись.
Затем он сел во главе стола, предложил помолиться Господу и закричал таким тонким голосом: "Господи, иже еси на небеси..."
- Это о'кей, - перебил Джон, - это достаточно, мы все равно будем перевести по английский. Теперь вы немножко кушаете и разговариваете. И если можно, делайте немного улыбка.
- Никаких улыбок, сердито сказал Симыч. - Мир гибнет. Запад отдает заглотчикам страну за страной, железные челюсти коммунизма уже подступили к самому нашему горлу и скоро вырвут кадык, а вы все лыбитесь. Вы живете слишком благополучно, вы разнежились, вы не понимаете, что за свободу нужно бороться, что нужно жертвовать собой.
- Каким образом мы должны бороться? вежливо спросил Джон.
- Прежде всего вы должны отказаться от всего лишнего. Каждый должен иметь только то, что ему крайне необходимо. Вот посмотрите на меня. Я всемирно известный писатель, но я живу скромно. У меня есть только один дом, два коттеджа, баня, конюшня и маленькая церквушка.
- Скажите, а это озеро ваше?
- Да, у меня есть одно маленькое скромное озеро.
- Мистер Карнавалов, как вы считаете, кто сейчас самый лучший в мире писатель?
- А вы не знаете?
- Я догадываюсь, но я хотел бы сделать этот вопрос вам.
- Видите ли, - сказал, подумав, Симыч. Если я скажу, что лучший в мире писатель - я, это будет нескромно. А если скажу, что не я, это будет неправда.
- Мистер Карнавалов, всем известно, что у вас есть миллионы читателей. Но есть люди, которые не читают ваших книг...
- Дело не в том, что не читают, - нахмурился Симыч, а в том, что не дочитывают. А иные, не дочитав, облыгают.
- Но есть люди, которые дочитывают, но не разделяют ваши идеи.
- Чепуха! нервно воскликнул Симыч и стукнул по столу вилкой. Чепуха и безмыслие. Что значит, разделяют идеи или не разделяют? Для того чтобы разделять мои идеи, нужно иметь мозг немножко больше куриного. У заглотчиков мозг заплеван идеологией, а у плюралистов никакого мозга и вовсе нету. И те и другие не понимают, что я говорю истину и только истину и что вижу на много десятилетий вперед. Вот возьмите, например, его. - Симыч ткнул в меня пальцем. Он тоже считается вроде как бы писатель. Но он ничего дальше сегодняшнего дня не видит. И он вместо того, чтобы сидеть и работать, едет куда-то туда, в так называемое будущее. Хочет узнать, что там произойдет через шестьдесят лет. А мне никуда ездить не надо. Я и так знаю, что там будет.
- Очень интересно! закричал Джон. - Очень интересно. И что же именно там будет?
Симыч помрачнел, отодвинул миску и стал стряхивать с бороды крошки.
- Если мир не вникнет в то, что я говорю, - сказал он, глядя прямо в камеру, - ничего хорошего там не будет. Ни там и нигде. Заглотчики пожрут весь мир и самих себя. Все будет захвачено китайцами
- А если мир вас все же послушает?
- О, тогда, - оживился и вопреки своим принципам заулыбался Симыч. - Тогда все будет хорошо. Тогда начнется всеобщее выздоровление, и начнется прежде всего в России.
- Какой вы видите Россию будущего? Надеетесь ли вы, что там восторжествует демократическая форма правления?
- Ни в коем случае! - горячо запротестовал Симыч. Ваша хваленая демократия нам, русским, не лечит. Это положение, когда каждый дурак может высказывать свое мнение и указывать властям, что они должны или не должны делать, нам не подходит. Нам нужен один правитель, который пользуется безусловным авторитетом и точно знает, куда идти и зачем.
- А вы думаете, такие правители бывают?
- Может быть, и не бывают, но могут быть, сказал Симыч многозначительно и переглянулся с Жанетой.
- Я ужасно извиняю, - сказал Джон, подумав. - Вы имеете в виду кого-то конкретно или это только теория?
- Ах, черт! - вдруг возбудился Симыч.
Он хлопнул себя по колену, встал и нервно заходил по комнате.
- Вот видите, если я вам скажу то, что я думаю, то тут же поднимется ужасный вой, плюралисты всего мира на меня накинутся, как собаки. Скажут: Карнавалов хочет стать царем. А я быть царем не хочу. Я художник. Я думаю художественно. Я мыслю образами. Я беру образ, обмысливаю его и кладу на бумагу. Понятно?
- О да, - сказал неуверенно Джон. В общем, понятно.
- Ну так вот. Я царем быть не хочу. Я еще не все свои художественные задачи выполнил. Но иногда исторические обстоятельства складываются так, что человек вынужден взять на себя миссию, которую ему Господь предназначает. Если другого такого человека не находится в мире, то он должен это взять на себя.
- Если бы вам выпала такая миссия, вы бы не отказался?
- Я бы отказался, если бы был хотя бы один человек, которому можно было б доверить. Но никого вокруг нет. Вокруг все одна мелочь. И только поэтому, если Господь восхочет написать страницу истории этой рукой, - Симыч поднял вверх руку с вилкой, - тогда что ж... Симыч, не договорив, погрустнел, видимо, усомнился, что Господь изберет именно эту руку. - Ну да ладно, - произнес он со смирением, тут же, впрочем, переходя на повелительный тон. - Как уж будет, так будет, а пока завтрак окончен, пора работать.
Джон спросил Симыча, можно ли будет снять его за работой. Симыч сказал, что, конечно, он будет работать, а они его могут снимать, он привык работать в трудных условиях, и телевидение его не отвлекает.
- Симыч! кинулся я к нему. - Но пока то да се, может, мы все же поговорим?
- Не могу, - сказал Симыч. -Я и так потерял уже слишком много времени.
На другой день меня вообще не допустили к завтраку, потому что к Симычу приехал конгрессмен Питер Блох и они провели за завтраком короткие переговоры о ядерном разоружении.
Я не выдержал, вспылил и заявил Зильберовичу, что в любом случае уезжаю.
- Ну подожди, подожди, - попросил Зильберович. - Я постараюсь все уладить.
Главная