На той же левой стороне улицы особняк (N 25), принадлежавший до 1917 г. текстильному фабриканту С. П. Моргунову; однако построен он был не для него, а для купчихи второй гильдии С. Ф. Циммерман в 1902 г.. когда архитектор А. С. Гребенщиков значительно переделал старый дом надворной советницы Е. А. Свечиной еще первой трети XIX в. Далее опять парадное советское здание (N 27, П. И. Скокан, Г. С. Дукельский, 1951 г.), отягощенное непомерным грузом пышных декораций; за ним два дома: N 29 (1902 г., архитектор М. Г. Пиотрович, надстроен в 30-е гг. двумя этажами), и N 31 (1914 г., архитектор Л. А. Херсонский).
На участке дома N 27, принадлежавшем статскому советнику А. Г, Оппелю, в начале XIX в. жил "московский купец Николай Алексеев сын Полевой", тот самый Полевой, который в продолжение многих лет был кумиром молодежи, издавал популярный журнал "Московский телеграф", буквально произведший переворот в русской журналистике. Полевой понял, что в издательской деятельности надо ориентироваться на более широкие массы читателей, а не на очень тонкий слой высокообразованных людей. В продолжение 10 лет "Московский телеграф" был самым популярным журналом, и современная молодежь зачитывалась им. "У тогдашнего молодого поколения - писал Аполлон Григорьев, - есть предводитель, есть живой орган, на лету подхватывающий все, что носится в воздухе, даровитый до гениальности самоучка, легко усвояющий, ясно и страстно передающий все веяния жизни, увлекающийся сам и увлекающий за собою других... "купчишка Полевой", как с пеной у рту зовут его, с одной стороны, бессильные старцы, а с другой - литературные аристократы".
На этом участке, выходившем и на 2-ю Мещанскую, стояли несколько строений каменных и деревянных. Здесь же находился водочный завод, и можно представить насмешки "литературных аристократов", когда они узнавали, что издатель знаменитого журнала был не только купцом, но и - о, ужас! - содержал водочный завод.
Полевой пригласил участвовать в журнале П. А. Вяземского, на страницах его печатались А. С. Пушкин, Е. А. Баратынский, В. А. Жуковский, А. Ф. Вельтман, И. И. Лажечников и многие другие известные литераторы. Журнал Полевого писал об успехах промышленности и торговли, отмечал значение купеческого сословия в России. Но... обычная судьба мало-мальски талантливого начинания в тоталитарном государстве: журнал Полевого взял да и запретил император Николай. Полевой отрицательно отозвался о патриотической пьесе поэта Н. В. Кукольника "Рука Всевышнего отечество спасла", так понравившейся коронованному самодуру, и "Московский телеграф" погиб. Тогда по рукам ходило такое стихотворение:
"Рука Всевышнего" три чуда совершила:
Отечество спасла,
Поэту ход дала
И Полевого удушила.
Пушкин, один из тех "литературных аристократов", с которыми Полевой вел войну, не без злорадства записал в дневнике при известии о запрещении журнала: ""Телеграф" достоин был участи своей; мудрено с большей наглостью проповедывать якобинизм перед носом у правительства".
В доме на Мещанской Н. А. Полевой жил вместе с семьей и братьями Евсеем, Петром и Ксенофонтом, автором интересных воспоминаний; в них он рассказывал, что Пушкин, после освобождения из михайловской ссылки неоднократно посещал Полевого. Последний раз он побывал здесь весной 1827 г., перед отъездом в Петербург: Полевой устроил у себя литературный вечер, "где собрались все пишущие друзья и недруги; ужинали, пировали всю ночь и разъехались уже утром. Пушкин казался председателем этого сборища и, попивая шампанское с сельтерской водой, рассказывал смешные анекдоты, читал свои непозволенные стихи, хохотал от резких сарказмов И. М. Снегирева, вспоминал шутливые стихи Дельвига, Баратынского и заставил последнего припомнить написанные им с Дельвигом когда-то рассказы о житье-бытье в Петербурге. Его особенно смешило то место, где в попитых гекзаметрах изображалось столько же вольное, сколько невольное убожество обоих поэтов, которые „в лавочку были должны, руки держали в карманах (перчаток они не имели)"".
Далее в застройке улицы зияет провал, сделанный в ходе выполнения олимпийского строительства, в результате которого погибло многое и, в частности, исчез милый московский топоним "Серединка", как назывался небольшой переулочек, находившийся посредине расстояния от начала до конца 1-й Мещанской улицы. Тут, на небольшой площади с колодцем для извозчичьих лошадей, был дом с колоннами и мезонином, принадлежавший деду мемуариста и московского бытописателя Д. И. Никифорова, который в юности жил в нем.
Слева видно здание церкви св. Филиппа Митрополита. Церковь была построена на месте встречи мощей задушенного по приказу Ивана Грозного святого митрополита Филиппа, перенесенных в Москву из Соловецкой обители, куда отправился сам Никон, "собинный" друг царя Алексея Михайловича. Он привез их в столичный город 9 июля 1652 г., толпы народа встречали мощи на всем пути до Кремля, и сам царь вышел навстречу: "...а на Государе было платья: зипун, отлас червчат, кафтан становой, шапка горлатная первого наряду с колпаком, опашень, обьярь бруснична, с круживом и посох индейский с костьми".
На месте встречи построили сначала деревянную, а в 1686 г. каменную церковь. В середине XVIII в. перестроили трапезную с приделом св. Алексея, человека Божия, тогда же возвели новую колокольню и освятили их в июле 1750 г. В конце столетия решили перестроить и сам храм, оставив трапезную и колокольню в неприкосновенности. Прихожане пригласили архитектора М. Ф. Казакова для строительства новой церкви, начатого в 1777 г. и законченного через одиннадцать лет. В результате получилась странная комбинация трех никак не гармонирующих друг с другом строений колокольни, трапезной и самой церкви, в здании которой бросается в глаза непропорциональность убывания объемов: ротонда Филипповской церкви была первой в ряду любимых Казаковым центрических сооружений и, может быть, поэтому она получилась у него не совсем удачной. Подкупольное пространство церкви очень маленькое, и в нем непропорционально большими выглядат грузный карниз и огромные колонны с развитыми капителями и каннелюрами. Интерьер церкви очень торжественен, хотя и не совсем приличествует освященному веками облику православного храма - вкусы людей конца XVIII столетия существенно переменились. Церковь перед войной была уже предназначена к сломке, но "благодаря" войне уцелела. Ныне она действует, к ней пригородили большой участок, на котором в 1997 г. сооружен целый комплекс "Сибирского подворья" с часовней просветителю Иннокентию Иркутскому.
Далее по 1-й Мещанской скромный дом (N39) с красиво оформленным окном на втором этаже, построенный в 1908 г. архитектором Ф. Ф. Воскресенским для купца П. П. Золотарева.
За ним одно из самых заметных зданий на улице - особняк "короля" русского фарфора М. С. Кузнецова. Он поселился на 1-й Мещанской в 70-х гг. прошлого столетия, купив большую усадьбу, владельцем которой в послепожарное время был князь Н. С. Долгоруков.
От многих строений кузнецовской усадьбы остались лишь два, стоящие по обе стороны от нового вестибюля станции метро "Проспект Мира" (вестибюль стоит на месте дома князя Долгорукова). Здание слева (N 41) составлено из нескольких разновременных частей: его крайние части являются флигелями старой, конца XVIII в., усадьбы, а центральная часть встроена в 1893 г. молодым и позднее известным архитектором И. С. Кузнецовьм. В 1898 г. другой архитектор, В. Г. Иванов, надстраивает все сооружение вторым этажом и изменяет фасад. Мощные фигуры атлантов лепил скульптор С. Т. Коненков. В доме на этом участке до своей вынужденной эмиграции жил скульптор Э. И. Неизвестный.
Главная