Выбор строго - канонической традиционной формы надгробия, единой для всех памятников, был обусловлен как сугубо официальным, государственным заказом, так и чисто художественной задачей - как можно органичнее вписать скульптурный некрополь, как целое, нерасчленимое произведение, в ансамбль Красной площади, не нарушив его композиционной гармонии и стилистической стройности. Эта задача была блестяще решена авторами.
Кроме того, несмотря на внешнее однообразие и одинаковую сурово - сдержанную застылость лиц, каждый памятник обладает собственной выразительностью. Большое художественное достоинство и несомненное историческое значение этих портретных бюстов состоит в том, что при их создании скульптор использовал посмертные маски. Это помогло ему скрупулезно передать физиономические черты портретируемых, а сложившиеся стереотипы подсказали, какие именно черты характера нужно особенно выделить в портрете: жесткую непримиримость Дзержинского, мягкость и доброту Калинина и тому подобное. В итоге каждый портрет несет в себе не только индивидуальные черты конкретной личности, но и элементы некоего обобщенного "легендарного" образа.
Конечно, перед нами типичные образцы "тоталитарного" парадного портрета, и вместе с тем нельзя не отметить высокого мастерства скульптора, сумевшего удачно сочетать парадную идеализацию и сугубую конкретность.
В сороковые годы в Москве возникло несколько памятников камерного характера, разных по типологии, по стилю и по идейной обусловленности.
Интересен с художественной точки зрения памятник В. Р. Вильямсу - выдающемуся отечественному ученому-почвоведу, одному из основоположников современной агробиологии, установленный на территории Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева в 1947 году109. Он представляет собой бронзовую фигуру (скульптор С. О. Махтин), установленную на постаменте из черного Лабрадора (архитектор И. А. Француз). Нижняя часть полированного постамента украшена бронзовым венком из хлебных и кормовых злаков - тех растений, над агрономией которых работал ученый.
При всей парадности композиции, скульптурная часть памятника отличается реалистичностью трактовки и глубокой психологической выразительностью образа. Перед нами пожилой, усталый и, видимо, нездоровый человек; он стоит ссутулившись, тяжело опираясь на колоннообразную подставку. С великолепным пластическим мастерством переданы черты лица - крупные, слегка одутловатые; оттопыренные уши; большие жилистые руки; некоторая небрежность и мешковатость костюма. В то же время перед нами ученый, лектор; мы как бы слышим его спокойный глубокий голос, произносящий полные значения слова, подкрепляемые мягким жестом руки. Выражение лица, глаз выдает в нем человека, наделенного недюжинным умом, огромным жизненным опытом и глубочайшими знаниями, настоящего интеллигента, мэтра, основоположника научной школы. Безусловно, образ, созданный Махтиным, надо отнести к числу лучших произведений скульптурного портрета советского периода.
Совсем иным по характеру видится памятник "герою-пионеру" Павлику Морозову, установленный в Детском парке на Дружинниковской улице в декабре 1948 года110. Это небольшое по размерам, но претендующее на монументальность по форме и пафосу сооружение представляет нам один из ярких примеров "тоталитарного" искусства.
Это касается и его идеологической основы, когда увековечивается и предлагается в качестве образца для подрастающего поколения поступок сомнительной нравственной ценности, но четко укладывающийся в рамки официальной морали и художественного облика. На высоком цилиндрическом постаменте из серого гранита - бронзовая фигура мальчика с развевающимся знаменем. Чисто плакатный образ героя-знаменосца, ребенка с не по-детски суровым и жестким выражением лица, стоящего в позе митингового оратора (скульптор И. А. Рабинович), выглядит еще более искусственно в сочетании с колоннообразным постаментом и бронзовым костром, условно обозначающим "вечный огонь" у его подножия (архитектор М. Ф. Оленев). Памятник конкретному лицу превращен в набор символов111.
В типологии официального памятника в это время преобладает портретный бюст, успешно разрабатываемый С. Д. Меркуровым.
В 1949 году были установлены два памятника-бюста знаменитым русским врачам - психиатру С. С. Корсакову (во дворе носящей его имя психиатрической клиники 1-го медицинского института; архитектор И. А. Француз) и хирургу Н. Н. Бурденко (на территории Института нейрохирургии его имени; архитектор А. И. Баранский)112. Бюсты вырублены из глыб камня (в первом случае это красный гранит, во втором - черный норвежский Лабрадор), часть которого оставлена необработанной, и установлены на постаментах, сложенных из массивных каменных блоков.
Их отличает значительное портретное сходство, яркая психологическая выразительность и тщательная пластическая проработка.
Особую историческую ценность работам Меркурова придает то, что в них чувствуется дух времени. При этом главное не в деталях костюма и Звезде Героя Социалистического Труда на груди Бурденко, то есть не в том, что разделяет этих людей в истории, но, напротив, - в том, что их объединяет: это присущие их образам глубокий интеллект, высокая простота и демократичность, духовная красота и душевная боль, во все времена свойственные истинному русскому интеллигенту.
На Большой Серпуховской улице перед Институтом хирургии им. А. В. Вишневского стоит памятник выдающемуся хирургу, чье имя носит институт113. Памятник сооружен в 1951 году. Это бронзовая сидящая фигура на гранитном постаменте. Автор, скульптор С. Т. Коненков, в свойственной ему манере придал монументальной композиции оттенок жанровости, изобразив врача как бы в момент окончания сложной операции: он в халате и фартуке, с засученными рукавами, натруженные руки устало опущены на колени.
Низкий постамент выложен из крупных глыб финляндского красного
гранита, покоящихся на цоколе из черного лабрадорита (архитектор В. Е. Шалашов).
Площадка памятника окружена невысоким поребриком из блоков красного гранита.
Постамент слишком монументален по сравнению с фигурой, которая, в свою очередь,
несколько вяла, схематична и пропорционально несоразмерна тщательно проработанной
портретной голове. Эти заметные композиционные погрешности, видимо, объясняются
тяготением Коненкова на протяжении всего его творчества к художественной традиции
примитива.
Главная